9/22 cентября 1918 года в московском Высокопетровском монастыре Совещание епископов Священного Собора Православной Российской Церкви под председательством св. патриарха Тихона, заслушало по решению 163-го общего заседания Собора доклад "О церковно-богослужебном языке" соборного отдела "О богослужении, проповедничестве и храме" и "постановило: доклад этот передать Высшему Церковному Управлению" .
Это означало, что отныне в Российской церкви, как говорилось в документе, переданном Высшему Церковному Управлению для руководства и использования в данном вопросе, при сохранении славянского языка в качестве основного языка богослужения (п. 1) "признаются права общерусского и малороссийского языков для богослужебного употребления" (п. 2), а "заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на общерусском или малороссийском языке в меру возможности подлежит удовлетворению по одобрении перевода церковной властью" (п. 5) .
Постановление не было неожиданным или в ч±м-то новым для церковных людей того времени. Более того, среди постановлений собора оно являлось одним из наиболее ожидаемых и проработанных и было вполне закономерным итогом вековой работы Российской православной церкви по обсуждению и практическому решению проблемы богослужебного языка, итогом усилий церкви по наилучшему решению непростой и давно стоящей перед ней задачи. Деятельности собора в этой области и посвящена данная работа.
Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-18 гг. занял совершенно особое место в русской церковной жизни того трагического времени, да и во всей русской церковной истории - впервые за века удалось свободно обсудить и решить важнейшие вопросы, стоящие перед церковью.
На собор Российская православная церковь вынесла самые неотложные и важные вопросы своей жизни. Среди них были вопросы, как возникшие в самое последнее время, так и касавшиеся ряда застарелых, наболевших проблем, о которых говорил еще свт. Филарет Московский: "Несчастие нашего времени то, что количество погрешностей и неосторожностей, накопленное не одним уже веком, едва ли не превышает силы и средства исправления" .
Среди таких неотложных и важных вопросов на соборе был поставлен и вопрос о церковно-богослужебном языке.
Член собора, выбранный от Архангельской епархии, свящ. Павел Ильинский1 писал, что на соборе в "первую очередь были выдвинуты, по требованию времени, вопросы о высшем управлении церкви, об епархиальном управлении, отношении церкви к государству и организации прихода. Это вопросы внешнего устройства церкви. Для множества верующих православных более интереса представляют вопросы внутреннего содержания, например, по устройству богослужения" 2.
Храм и храмовое богослужение являлось средоточием христианской жизни для народа и преимущественным местом его научения, а язык богослужения, именно поэтому имеющий столь важное значение, по мнению современников не отвечал этим пастырским нуждам церкви.
"Богослужение составляет душу всякой церковной жизни, и таковым в особенности является оно в понимании православного русского народа, для которого самая жизнь Церкви вполне равнозначуща тому, что совершается в храме, как и слово "Церковь" не имеет иного смысла, помимо храма... Между тем наша собственная православная служба... остается наполовину мертвою для громадного большинства русских людей. Из причин этого скорбного явления... важнейшая... - недоступность народному пониманию языка богослужебных книг наших", - утверждал епископ Могилевский Стефан (Архангельский) (.1914) 3.
Так же об этом думал еще свт. Феофан Затворник: "Есть вещь крайне нужная. Разумею новый упрощенный и уясненный перевод церковных богослужебных книг. Наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская, и все нравоучение христианское, и все утешения, и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных христианских книг. А между тем большая часть из сих песнопений - совсем непонятны. А это лишает наши церковные книги плода, который они могли бы производить, и не дает им послужить тем целям для коих они назначены и имеются. Вследствие чего новый перевод богослужебных книг неотложно необходим. Ныне-завтра, надобно же к нему приступить, если не хотим нести укора за эту неисправность и быть причиною вреда, который от сего происходит" .
Отсюда вытекала и еще одна причина внимания собора к этой проблеме: невнятность богослужения, прежде всего из-за непонятности языка, уводила народ из церкви - или в неверие, или в секты. "Одна из причин, склонивших православных к штунде... есть именно непонятность церковных песнопений", -- писал свт. Феофан .
Проблема богослужебного языка, перед тем как церковь вынесла ее на собор, прошла большой путь своего обсуждения и практических действий. Архиепископ Рижский Агафангел (Преображенский) считал, что "уже со времени перевода Библии на русский язык стал с неотложностью вопрос о переводе богослужебных книг на язык, доступный пониманию" .
И действительно, оба периода активного перевода Св. писания на русский язык в XIX в. (10-20-е и 60-70-е годы) немедленно привели как к обсуждению проблемы богослужебного языка, так и к трудам по переводу богослужебных текстов на русский язык.
Инициатива систематического перевода богослужебных текстов на русский язык принадлежала свт. Иннокентию Херсонскому: в конце 1820-х годов инспектор Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Иннокентий (Борисов) вдохновил выпускников и преподавателей греческого языка в академии Михаила Богословского и Иоанна Колоколова начать переводы богослужебных текстов на русский язык . Уже в 30-е годы прошлого века была опубликована значительная часть богослужебных текстов, причем начинали с перевода наиболее неудобопонимаемого - канонов служб двунадесятых и великих праздников (как и прп. Паисий Величковский за полвека до этого )4.
Велась также дискуссия в печати и устраивались специальные собрания для уяснения неудобопонятных речений. Так, авторитетное московское Общество любителей духовного просвещения провело в 1879 году заседания для уяснения смысла выражений: "от очес призора" и "прилог силы хваления трисвятаго не прияша". Известны споры на тему, что значит: "сыну света Твоего соделай служителя" или "возшедша слова от Слова научившеся" (были разные мнения даже у таких выдающихся церковных переводчиков, как свт. Филарет Московский, епископ Августин (Гуляницкий), проф. СПбДА Е.И. Ловягин, прот. М.И. Богословский и т.д.) .
Что же касается учености переводчиков того времени, то профессор МДА М.Д. Муретов отмечал с горечью: "Обида чувствуется за академическую науку при мысли, что еще в 70-80-х годах прошлого столетия [сразу после окончания перевода Библии! - В.К.] дело (исправления) могло быть сделано уже и притом не какими-нибудь случайными и к науке мало прикосновенными людьми, а лицами с высоким научным цензом и специалистами по библейскому, отеческому и богослужебному языку" .
Так получилось, что обсуждение в Русской церкви проблемы богослужебного языка продолжалось целый век. Особенный вклад в него внесли русские святители - прежде всего свт. Филарет Московский и свт. Феофан Затворник, как считал епископ-исповедник Афанасий (Сахаров) (.1962), деятельный сторонник богослужения на русском языке . У этих святителей, а также у епископа Екатеринославского Августина (Гуляницкого) взгляды на проблему богослужебного языка были наиболее характерными и важными, в большой степени определившими точку зрения русского епископата. Каковы же были итоги обсуждения?
Проблема заключала в себе два вопроса - вопрос о качестве церковнославянского перевода употребляемых богослужебных книг (и связанной с этим книжной справой) и вопрос о русском языке как языке богослужебных книг, а впоследствии и богослужения.
На первый вопрос русские архиереи дали вполне однозначный ответ. Свт. Феофан Затворник писал: "...мрак в книгах, и это не почему другому, как по причине отжившего век перевода" . Уважаемый святителем выдающийся церковный переводчик епископ Августин (Гуляницкий) (.1892) свидетельствовал, что "глубоко скорбит сердцем, когда ему приходится слышать, или же и самому читать в церкви такие выражения, в которых никак нельзя открыть не только логического, но часто и простого грамматического смысла" . Св. патриарх Тихон считал, что "перевод богослужебных книг... теперешний устарел и во многих местах неправильный" . По мнению архиепископа Рижского Агафангела (Преображенского), впоследствии митр. Ярославского, исповедника (.1928), "язык наших богослужебных книг... совершенно скрывает и весьма часто искажает смысл и содержание многих богослужебных чтений и песнопений" .
Даже самые осторожные, охранительно и даже отрицательно настроенные к возможным изменениям в этой области архиереи признавали то, что существующий перевод содержит ряд ошибок и неясностей, а для многих и совсем непонятен .
Почему церковное сознание сделало такой вывод о качестве существующих богослужебных книг?
"Главным печальным недостатком... богослужебных книг является не всегда удовлетворительный перевод греческих текстов, иногда ошибочный, иногда весьма темный, неудобопонимаемый", - писал крупнейший историк русской книжной справы и литургической науки Б.И. Сове . "Эти ошибки и погрешности произошли или от неправильного перевода греческих глагольных, именных и вообще грамматических форм, или от неискусного подбора неподходящих значений греческих слов, в частности, от смешения одних слов с другими, сходными в орфографии и произношении, но отличными по значению, частью от неправильного, ошибочного чтения греческих слов и, наконец, от опечаток. Кроме того,... встречается не мало устаревших славянских слов и речений, или непонятных в настоящее время, или имеющих совершенно другое значение. Все эти и подобные недостатки означенных книг не только затрудняют пользование ими, но, при неопытности употребления этого материала могут привести к несогласным с православным учением выводам" - говорится в официальной докладной записке "Об издательском Совете при Св. Синоде" в 1913 году .
Во-вторых, церковно сознание, хотя и с нелегким трудом, в своих поисках пришло к тому, что практическое движение в области богослужебного языка необходимо и возможно. Русский епископат стал признавать это первоочередной потребностью церковной жизни, так как невнятность богослужения являлась одной из главных причин ухода людей из церкви - в неверие или в секты. Поэтому небрежение к проблеме богослужебного языка многие русские архиереи признавали грозящим скорбями и очень опасным для церкви. Они знали грозные пророчества св. архимандрита Макария (Глухарева), предупреждающие о гневе Божием из-за небрежения о воле Божией в деле перевода. "Помолимся, да не будем наказаны за небрежение о нем", - призывал еще свт. Филарет Московский, вспоминая это пророчество о. Макария . "Проклят, кто дело Господне делает небрежно" (Иер 48: 10).
Неудивительно поэтому, что еще в 1870-1880-е гг. прошлого века мысль о том, что проблемы церковной жизни, в том числе и эта, должны быть вынесены на соборное обсуждение, возникла в сознании церковной общественности. "На всероссийском соборе архипастырей и учителей церковных лежит обязанность обновить и оживить язык Божия слова и богослужения церковного с неприкосновенным сохранением от веков присущего ему священнолепного величия и силы, но обновить и оживить до такой степени, чтобы он мог стать живым (хотя и не разговорным) языком всего церковного Русского народа" ["Русь", 1882 г., ј 47].
Святитель Иннокентий Московский, учредивший в 1869 г. Комитет для исправления текста богослужебных книг "по поводу усмотренных в них грубых опечаток и неудобопонятных речений" - первую в синодальное время официальную церковную комиссию по исправлению богослужебных книг - был очень обеспокоен невнятностью богослужения и вообще несоответствием принятого монашеского богослужебного устава пастырским нуждам церкви . Профессор МДА академик Е.Е. Голубинский писал: "Покойный митрополит московский Иннокентий, при неимении академического образования обладавший твердым, ясным и прямым здравым смыслом, сознавал нашу несообразность, говорил о ней и для ее устроения мечтал о вселенском соборе. Но тут вовсе не нужно созывать вселенского собора. Право начертывать чин общественных служб со включением и литургии в древнее время принадлежало не только каждой частной церкви, но и каждому епископу, и права этого никто потом не ограничивал; монастырский устав вошел у нас в приходские церкви не путем вселенского или частного законодательства, а просто путем обычая" .
Прежде чем мы перейдем к детальному рассмотрению того, что происходило на соборе и перед ним, нам необходимо учесть приведенное замечание нашего выдающегося церковного историка: собственно говоря, этот вопрос не требовал соборного обсуждения. В самом деле, вопрос этот церковно-практический, а не вероучительный (вероучительная сторона вопроса абсолютно ясна - даже в наше время противники переводов не спорят с этим [см. 12, 24]), и канонически, как и всякий пастырский вопрос, он входит в прямую компетенцию епархиального архиерея. И до собора вопрос - на каком языке служить в данном конкретном приходе? - мог решаться благословением местного архиерея (так, в Самарской епархии с 1911 г. в одном из сельских приходов по архиерейскому благословению служили на русском языке, в той же епархии служили на нескольких "инородческих" языках .)
Почему же тогда вопрос этот был вынесен на собор? В России, вследствие разнообразных исторических причин, любые обрядовые изменения воспринимались многими православными людьми болезненно, а у архиереев было воспитано сознание необходимости согласования даже незначительных, хозяйственных вопросов с обер-прокурорской и синодальной властью, так что у многих из них не было навыков самостоятельного действования (что особенно негативно сказалось после революции). Поэтому-то было столь важно решение этого вопроса все-таки подтвердить авторитетом собора.
Теперь о непосредственной подготовке собора. В "Отзывах епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе", затребованных в 1905 г. обер-прокурором Св. синода К.П. Победоносцевым в ответ на просьбу епископата о созыве собора, дан весьма обширный и полный свод их мнений по вопросу богослужебного языка. Характерно, что несмотря на то, что среди вопросов, заданных преосвященным, не было вопроса о богослужебном языке, до половины правящих архиереев сами, по собственной инициативе, поставили эту проблему . "Относительно богослужения преосвященные ставят много вопросов, но самый важный и господствующий в них вопрос касается пересмотра и исправления богослужебных книг", говорится в официальном "Своде" отзывов .
Не нашлось ни одного архиерейского отзыва, считающего положение с богослужебным языком нормальным. Единодушие в этом вопросе оказалось даже большим, чем в вопросах о восстановлении патриаршества, где один архиерей был против, и о созыве собора, где высказались против три архиерея .
"Для их (архиереев - В.К.) сознания, - писал член собора, избранный от Тамбовской епархии, А. Новосельский, - не подлежит сомнению тот факт, что язык наших богослужебных книг малодоступен для понимания православных богомольцев; различается ими только степень невразумительности: одни говорят - служба Божия наполовину непонятна, другие - для большинства, третьи - для громадного большинства, четвертые - не только для богомольцев, но даже и для пастырей" .
"На необходимость пересмотра и исправления богослужебных книг со стороны языка и изложения" указывают в своих отзывах преосвященные: Харьковский архиепископ Арсений (Брянцев) ; Минский епископ Михаил (Темнорусов) ; Калужский епископ Вениамин (Муратовский) ; Могилевский епископ Стефан (Архангельский) ; Воронежский архиепископ Анастасий (Добрадин) ; Полоцкий епископ Серафим (Мещеряков) ; Кишиневский епископ Владимир (Сеньковский) ; Астраханский епископ Георгий (Орлов) ; Архангельский епископ Иоанникий (Казанский) ; Самарский епископ Константин (Булычев) ; Орловский епископ Кирион (Садзагелов) ; Алеутский и Северо-Американский архиепископ Тихон (Белавин) ; Донской архиепископ Афанасий (Пархомович) ; Симбирский епископ Гурий (Буртасовский) ; Киевский митрополит Флавиан (Городецкий) ; Новгородский архиепископ Гурий (Охотин) со своим викарием епископом Кирилловским Феодосием (Феодосиевым) ; Иркутский епископ Тихон (Троицкий-Донебин) ; Холмский епископ Евлогий (Георгиевский), представивший заключения учрежденной Варшавским архиепископом Иеронимом (Экземплярским) комиссии ; Рижский архиепископ Агафангел (Преображенский) ; Полтавский епископ Иоанн (Смирнов) ; Пермский епископ Никанор (Надеждин) ; Нижегородский епископ Назарий (Кириллов) ; Костромской епископ Тихон (Василевский) ; Екатеринбургский епископ Владимир (Соколовский) ; Смоленский епископ Петр (Другов) ; Олонецкая духовная консистория при участии ректора семинарии архим. Фаддея (Успенского), будущего священномученика, архиепископа Тверского (. 1937) - из-за смерти епископа Анастасия (Опоцкого) ; Финляндский архиепископ Сергий (Страгородский) ; Комиссия представителей Енисейской епархии, сам епископ Евфимий (Счастнев) был сдержан ; Рязанский епископ Аркадий (Карпинский) ; Ярославский архиепископ Иаков (Пятницкий) [Прибавления, 257], Владивостокский епископ Евсевий (Никольский) [в Прибавлениях, 24, 258].
Приведем примеры характерных мнений наиболее авторитетных архиереев. Вот отзыв архиепископа Рижского Агафангела (Преображенского): "Язык наших богослужебных книг требует самого тщательного исправления... Только немедленным исправлением этого до возможности понимания его и не учившимся славянской грамоте возможно сохранить любовь и преданность нынешнего поколения к церковному языку" .
Архиепископ Ярославский Иаков (Пятницкий) пишет, что "возвышенное богослужение наше из-за пристрастия к умершему языку превращается в непонятное словоизвержение для поющих, читающих и слушающих... Мудрено ли, что крестьянин иной предпочитает церковной, возвышенной, но непонятной песни, неумную, но понятную сектантскую песню, которую он может сам и петь, а образованный по той же причине идет в театр или удовлетворяется домашним пением пошлых, но понятных романсов". Он предлагает "...обсудить вопрос об исправлении существующих переводов или приступить немедленно к новому переводу на новославянский язык, всем понятный и вразумительный" .
Вполне определенно высказывались и другие русские архиереи в своих "Отзывах по вопросу о церковной реформе". Но сам вопрос они решали по-разному. Высказавшиеся преосвященные ратовали за исправление и перевод богослужения, но по большей части не на русский, а на "новый", упрощенный славянский язык (впрочем, терминология не была устойчивой - искомый язык называли и славяно-русским и т.п.)5.
"Но находятся немногие из преосвященных, которые допускают возможность перевода и совершения богослужения и на современном русском языке, - написано в официальном обзоре (Своде) Отзывов. - Преосвященный Финляндский в своем мнении указывает на необходимость предоставления права, где это пожелает приход, совершать богослужение на родном языке (III, 443). Преосвященный Иркутский признает настоятельною необходимостью перевод всего богослужения с церковно-славянского языка на русский (II, 245). Точно также допускает возможность совершения богослужения на современном русском языке и преосвященный Кишиневский (I, 203). Преосвященный Холмский признает возможным чтение псалмов во время богослужения допустить по русскому переводу Свящ. писания (II, 287). Более подробно распространяется о необходимости совершения богослужения на современном русском языке преосвященный Архангельский" 6.
"Мнение епископата о необходимости исправления богослужебных книг, высказанное в "Отзывах", разделялось большею частью духовенства, как это видно из резолюций епархиальных и других церковных съездов" этого времени, - писал Б.И. Сове 7.
Вывод, который следовал из Отзывов, таков: русский епископат, исходя из пастырских соображений, единодушно выразил свое мнение о необходимости для церкви скорейшего разрешения проблемы богослужебного языка и поэтому счел необходимым готовить соответствующее решение предстоящего собора.
Рассмотрим теперь процедуру подготовки, прохождения и утверждения документов на соборе. Она обыкновенно была одинакова, независимо от рассматриваемого вопроса.
В "Отзывах епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе" в 1905-6 гг. были предложены темы для обсуждения на предстоящем соборе, что стало предметом трудов Предсоборного совещания (1906 г.) и Предсоборного присутствия (1912 г.). На этом основании, преемственно по отношению к этим трудам, Предсоборным советом, учрежденным Синодом для непосредственной (за несколько недель до открытия) подготовки собора, были намечены и по возможности предварительно обсуждены и подготовлены темы для работы собора, а для их разработки было намечено создать соборные отделы. Если в отделе тем было много, то в нем могли организовываться подотделы, в которых подготавливались доклады для утверждения в отделе. В подотделе тема изучалась, обсуждалась на заседаниях и в результате готовился текст документа - доклад отдела собору.
Этот доклад заслушивался на заседаниях отдела, дорабатывался, принимался и передавался в Соборный совет - "президиум", главный распорядительный орган, "мотор" собора, который, в числе прочего, отвечал за подготовку повестки дня собора. Далее доклад отдела, как только доходила до него очередь, заслушивался Соборным советом, который давал свои рекомендации и предложения и принимал постановление о передаче доклада на общее заседание собора. После этого доклад по возможности включался в повестку дня и заслушивался общим заседанием, а если не хватало времени или до обсуждения дело не доходило, то доклад переносился на следующее заседание. На заседании составлялся протокол и велась стенограмма. Полная стенограмма общего заседания собора, предварительно представленная всем соборянам для ознакомления и выступавшим для авторизации, называлась Деянием собора, например такая стенограмма 23-го общего заседания собора именовалась 23-м Деянием собора. Решение собора, содержавшееся в Деянии, вступало в силу после утверждения Совещанием епископов 8.
По мере возможности Деяния, Определения, Постановления и другие документы и материалы собора публиковались в церковной прессе и отдельными выпусками для ознакомления народа.
В нашем случае с докладом "О церковно-богослужебном языке" процедура была пройдена полностью. Постараемся это показать на основе протоколов собора.
Хорошо сказал о их значении митрополит Вениамин (Федченков): "О Московском соборе остались замечательно верные и подробные протоколы. Со временем по ним будет составляться история Церкви этой эпохи... Но как бы ни искажали лицемеры постановления и законы Собора и Патриарха, все равно должен заявить, что они имели, имеют и будут иметь огромное значение в церковной жизни нашей страны. Церковь вступила на собственный канонический путь, она сама организовалась прочно, будучи возглавляемой отцом и главою, Патриархом, к участию в церковной жизни привлечены священники и миряне, давшие ей большую мощь. И можно сказать: Сам Дух Божий изъявил Свою волю на этом Московском соборе к благоустроению Церкви и на пользу Родине" .
"Соборными актами вообще называются более или менее точные записи (по теперешней терминологии - протоколы) происходившего на известном поместном или Вселенском соборе или, точнее, на каждом отдельном заседании его, причем перечислялись лица духовные и миряне, принадлежавшие к административному классу, если эти последние были уполномоченными участниками собора; также указывалось, в какое время (год и число месяца) происходило заседание, где (имя города и даже здания в нем), о чем велись рассуждения и как, а главное - что определено или постановлено собором; наконец, следовали собственноручные подписи иерархических лиц, присутствовавших на соборе. Вот более обыкновенный вид соборных актов. Если собор продолжался много дней подряд или с промежутками, то каждый день, в который происходило заседание, составлял особый акт, в котором определенно обозначалось: когда, где и кто заседал и т.д. Также поступалось и в том случае, если в течение одного и того же дня происходило несколько заседаний, посвященных рассмотрению отличных одного от другого дел. Описание каждого из таких заседаний составило особый акт. Собрание же такого рода документов, относящихся к истории того или другого собора, и называется актами ("деяниями") этого собора" .
Ныне в Государственном архиве РФ есть фонд 3431, объемлющий архив Священного Собора Православной Российской Церкви, проходившего в Москве в 1917-18 гг. В этом фонде хранится дело ј 296, представляющее собой папку соборного архива с делом ј 257 "О церковно-богослужебном языке". В деле содержатся документы собора - от 10 сентября (28 августа) до 15 (2) октября 1918 г., - касающиеся доклада "О церковно-богослужебном языке" соборного отдела "О богослужении, проповедничестве и храме". В папке - документы, в основном выписки из протоколов различных заседаний собора, на 8 листах, отражающие итоговый, после утверждения на заседании отдела, этап прохождения доклада: от рассмотрения его Соборным советом до передачи Высшему Церковному Управлению (ВЦУ), в Священный синод. Приведем эти документы. За исключением самого доклада, они публикуются полностью впервые9.
На Предсоборном совете в VI отделении (о богослужении) первый же докладчик, епископ Пермский и Кунгурский Андроник (Никольский), выступил против перехода на русский язык в богослужении10, но он оказался тому и единственным оппонентом. С обоснованием необходимости и возможности перехода на русский язык в богослужении за ним выступили председатель VI отделения архиепископ Волынский и Житомирский Евлогий (Георгиевский) и пять членов Св. синода (из девяти) - председатель Предсоборного совета архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский)11, архиепископ Тифлисский и Бакинский Платон (Рождественский), епископ Уфимский и Мензелинский Андрей (Ухтомский), прот. Ф.Д. Филоненко и проф.-прот. А.П. Рождественский, а потом еще пять докладчиков12. Отделением были "единогласно, за исключением епископа Андроника", который "подал голос за перевод богослужебных книг лишь для домашнего употребления", приняты тезисы о церковно-богослужебном языке, в дальнейшем ставшие основой соборного решения .
Потом архиепископ Евлогий был избран председателем отдела "О богослужении, проповедничестве и храме", включавшего в себя 3 подотдела. На первом заседании отдела архиепископ Евлогий подчеркнул необходимость преемственности в трудах отдела с Предсоборными присутствием, совещанием и советом, как то подчеркивалось еще на заседаниях собора, обсуждавших порядок образования отделов (IX-е Деяние, п. XXVII).
Председателем подотдела "О церковно-богослужебном языке" был избран епископ Оренбургский и Тургайский Мефодий (Герасимов) - принципиальный и решительный противник перевода богослужения на русский язык, заявивший: "Для меня лучше смерть, чем лишение славянского богослужения". Поэтому остановимся подробнее на его позиции13. Были на соборе и несколько единомысленных с ним в этом архиереев, может быть, не столь резко настроенных - архиепископ Кавказский и Ставропольский Агафодор (Преображенский), упоминавшийся выше епископ Пермский и Кунгурский Андроник (Никольский) и епископ Омский и Павлодарский Сильвестр (Ольшевский)14 .
Как по вопросу о патриаршестве на соборе многое решила пламенная речь архимандрита Илариона (Троицкого), так по вопросу о допущении русского языка в богослужение важным стало яркое выступление на заседании подотдела авторитетного ключаря храма Христа Спасителя прот. Александра Хотовицкого. Один из деятельных сторонников принятого решения, близкий и давний сотрудник преосвященных Тихона и Сергия, будущих патриархов, священномученик (.1937) он говорил на заседании соборного отдела: "Перевод безусловно необходим, ибо изгонять верующих из церкви из-за непонимания славянского языка преступно. Даже мы, священники, знакомые со славянским языком, часто встречаемся с такими местами славянского текста, которые нам совершенно непонятны, и вместо сознательной молитвы понапрасну ударяем звуками в воздух. Вообще закрывать двери православия отказом введения русского языка в богослужение из-за красоты формы славянского языка нецелесообразно. Примеры перевода некоторых книг за границей дали блестящие результаты. Из достоинства славянской речи еще не следует отрицание перевода книг, а равно богослужения и молитв на русский язык, ибо таким образом мы бережем золотник, а теряем пуд" .
Всего состоялось 5 заседаний подотдела. 21-го сентября 1917 г., "по окончании прений15 выработаны были, поставлены на голосование и приняты значительным большинством" тезисы доклада отдела собору . На следующем, последнем, заседании подотдела 26-го сентября текст доклада был незначительно уточнен и дополнен.
Уже во время 3-й сессии собора доклад обсуждался на 40-м и 42-м заседаниях отдела "О богослужении, проповедничестве и храме" (12/ 25 июля и 23 июля/ 5 августа). На 44-м заседании отдела 30 июля (12 августа) 1918 г. был окончательно принят следующий, весьма сбалансированный документ .
СВЯЩЕННОМУ СОБОРУ ПРАВОСЛАВНОЙ РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ
О церковно-богослужебном языке
Доклад отдела "О богослужении, проповедничестве и храме".
1. Славянский язык в богослужении есть великое священное достояние нашей родной церковной старины, и потому он должен сохраняться и поддерживаться как основной язык нашего богослужения.
2. В целях приближения нашего церковного богослужения к пониманию простого народа признаются права общерусского и малороссийского языков для богослужебного употребления.
3. Немедленная и повсеместная замена церковнославянского языка в богослужении общерусским или малороссийским нежелательна и неосуществима.
4. Частичное применение общерусского или малороссийского языка в богослужении (чтение Слова Божия, отдельные песнопения, молитвы, замена отдельных слов и речений и т.п.) для достижения более вразумительного понимания богослужения при одобрении сего церковной властью желательно и в настоящее время.
5. Заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на общерусском или малороссийском языке в меру возможности подлежит удовлетворению по одобрении перевода церковной властью.
6. Святое Евангелие в таких случаях читается на двух языках: славянском и русском или малороссийском.
7. Необходимо немедленно образовать при Высшем Церковном Управлении особую комиссию как для упрощения и исправления церковнославянского текста богослужебных книг, так и для перевода богослужений на общерусский или малороссийский и на иные употребляемые в Русской Церкви языки, причем комиссия должна принимать на рассмотрение как уже существующие опыты подобных переводов, так и вновь появляющиеся.
8. Высшее Церковное Управление неотлагательно должно озаботиться изданием богослужебных книг на параллельных славянском, общерусском или малороссийском, употребляемых в Православной Русской Церкви, языках, а также изданием таковых же отдельных книжек с избранными церковнославянскими богослужебными молитвословиями и песнопениями.
9. Необходимо принять меры к широкому ознакомлению с церковнославянским языком богослужения как через изучение его в школах, так и путем разучивания церковных песнопений прихожанами для общецерковного пения.
10. Употребление церковно-народных стихов, гимнов на русском и иных языках на внебогослужебных собеседованиях по одобренным церковною властью сборникам признается полезным и желательным.
Замещающий Председателя епископ Симон
Докладчик Андрей Новосельский
Делопроизводитель Николай Кедров.
ГАРФ, ф. 3431, оп. 1, д. ј 283, л. 1. Машинописный текст.
Доклад отдела, подписанный замещающим председателя отдела епископом Охтенским Симоном (Шлеевым) 16, - первым единоверческим архиереем, ревнителем старого обряда! - был заслушан Соборным советом 29 августа (11 сентября) 1918 года и передан на рассмотрение собора и дальнейшее разрешение Совещания епископов.
ВЫПИСКА из протокола Соборного Совета, от 29 Августа /11 Сентября/ 1918 года за ј 120, ст. 8.
Соборный Совет
СЛУШАЛИ: доклады Отделов
а/ о богослужении, проповедничестве и храме - о церковном богослужебном языке и
б/ о церковной дисциплине - по вопросу о постах и о внебогослужебном одеянии и волосах священнослужителей.
ПОСТАНОВИЛИ: предложить собору передать настоящие доклады на разрешение Совещания Епископов17.
Делопроизводитель Н. Нумеров
ГАРФ ф. 3431, оп.1, д. 296, л. 2. Машинописный текст. Подпись-автограф.
Во исполнение этого решения Соборного совета уже на следующий день 163-е общее заседание Собора рассмотрело доклад.
Выписка из протокола Священного Собора Православной Российской Церкви от 30 Августа / 12 сентября / 1918 года за ј 163.
67. Секретарь оглашает о докладах, поступивших из Отделов
а/ о богослужении, проповедничестве и храме - о церковно-богослужебном языке и
б/ о церковной дисциплине - по вопросу о постах и о внебогослужебном одеянии и волосах священнослужителей и постановление Соборного Совета: передать предложенные Собору настоящие доклады на разрешение Совещания епископов.
68. ПОСТАНОВЛЕНО: постановление Соборного Совета утвердить.
Делопроизводитель Н. Нумеров
ГАРФ ф. 3431, оп.1, д. 296, л. 3. Машинописный текст. Подпись-автограф.
Последнее, 170-е общее заседание, а на нем и закрытие 3-й сессии собора (а фактически и всего собора), состоялось 7 (20) сентября 1918 г. Вечером того же дня и 8 (21) сентября - в праздник Рождества Пресвятой Богородицы - соборяне молились в московских храмах.
Последнее заседание Совещания епископов состоялось на следующий день, 9 (22) сентября, для рассмотрения и утверждения документов последних общих заседаний собора. Проходившее в келиях Высокопетровского монастыря Совещание епископов, на котором председательствовал святейший патриарх Тихон18, заслушав по решению 163-го общего заседания собора от 30 августа (12 сентября) доклад "О церковно-богослужебном языке" соборного отдела "О богослужении, проповедничестве и храме" "постановило: доклад этот передать Высшему Церковному Управлению" .
ПОМЕСТНЫЙ СОБОР
Православной Всероссийской Церкви
Епископское Совещание
Секретарь
Сентября "10/23" дня 1918 г.
В Соборный Совет
Совещание Преосвященных Архипастырей, заслушав в заседании 9/22 Сентябрядоклад Отдела о богослужении, проповедничестве и храме - "о церковно-богослужебном языке", переданный Соборным Советом по определению Священного Собора от 30 Августа (12 Сентября) на разрешение Совещания Епископов и
б) выписку из определения Священного Собора от 7/20 сего Сентября по докладу - "об устройстве Пр. Церкви в Закавказье и на Кавказе,
П о с т а н о в и л о: "Доклад Отдела о богослужении, проповедничестве и храме" - , именно о церковно-богослужебном языке и определение Св. Собора от 7/20 сего Сентября об устройстве Пр. Церкви в Закавказье и на Кавказе передать Высшему Церковному Управлению". -
Секретарь, Серафим Епископ Старицкий19
ГАРФ ф. 3431, оп.1, д. 296, л. 4. Автограф на бланке Секретаря Поместного Собора.
На следующий день секретарь епископского Совещания представил этот протокол Соборному совету. По решению собора Соборный совет продлил свою работу на месяц после закрытия третьей сессии 7 (20) сентября для завершения работы собора. Он обрабатывал документы и материалы собора, готовил отчетные документы, совершал передачу их органам ВЦУ, прежде всего Св. синоду.
из протокола Соборного Совета Православной Российской Церкви, от 11/24 Сентября 1918 года за ј 126, ст. 10.
СЛУШАЛИ: Сообщение Секретаря Совещания Епископов о принятом сим Совещанием постановлении о передаче Высшему Церковному Управлению доклада Отдела о богослужении, проповедничестве и храме - о церковно-богослужебном языке и постановление Собора по вопросу об устройстве Православной Церкви в Закавказье и на Кавказе вообще.
ПОСТАНОВИЛИ: Сообщение принять к сведению
Означенные доклад о церковно-богослужебном языке и постановление Собора об устройстве Православной Церкви в Закавказье и на Кавказе вообще препроводить в Высшее Церковное Управление.
Сентября "11/24" дня 1918 года.
Делопроизводитель Н. Нумеров
ГАРФ ф. 3431, оп.1, д. 296, л. 5. Машинописный текст. Подпись-автограф.
Соборный совет подготовил доклад для передачи Высшему Церковному Управлению, в Синод.
СВЯЩЕННОМУ СИНОДУ
ПРАВОСЛАВНОЙ РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ
Священным Собором Православной Российской Церкви 30 Августа /12 Сентября/ с. г. было утверждено постановление Соборного Совета о передаче на разрешение Совещания Епископов представленного Отделом о богослужении, проповедничестве и храме доклада "О церковно-богослужебном языке.
Совещание епископов, заслушав в заседании 9/22/ сентября с. г. означенный доклад, п о с т а н о в и л о: доклад этот передать Высшему Церковному Управлению.
Согласно сему постановлению Совета Епископов и во исполнение по сему предмету Предсоборного Совета, представляю означенный доклад о церковно-богослужебном языке на разрешение Высшего Церковного Управления.
Председательствующий на Соборе "Митрополит Арсений" 20
Секретарь "В. Шеин" 21
ГАРФ ф. 3431, оп.1, д. 296, л.7. Машинописный текст. Подписи-автографы.
Итак, документ был передан Собором Высшему Церковному Управлению. Передача доклада Высшему Церковному Управлению означала, что ВЦУ в этом вопросе должно им руководствоваться и по мере необходимости проводить его в жизнь (в определенном смысле он являлся документом, переданным законодательной властью власти исполнительной). Тем более, что когда над Собором нависла угроза насильственного закрытия, им было принято следующее постановление: "В случае создавшейся для Собора необходимости приостановить свои занятия ранее выполнения всех намеченных задач предоставить Высшему Церковному Управлению вводить выработанные Собором предначертания в жизнь по мере надобности полностью или в частях, повсеместно или в некоторых епархиях, с тем чтобы с возобновлением занятий Собора таковые предначертания были представлены на рассмотрение Собора" . Они были "... переданы на распоряжение в Высшее Церковное Управление, с предоставлением ему [права] вводить их в жизнь полностью или в частях, по его усмотрению" .
"На основании этого 23 мая (5 июня) 1918 года Соборным советом было постановлено "не рассмотренные Собором доклады отделов препроводить на благоусмотрение Высшего Церковного Управления". В число этих документов постановление "О церковно-богослужебном языке" не вошло. Постановление было принято Собором и Высшее Церковное Управление имело полное право осуществлять его", что оно и сделало .
Так, священник Василий Адаменко (иеромонах Феофан) 22 получил благословение Заместителя Местоблюстителя Патриаршего престола на совершение богослужения на русском языке.
Московская Патриархия
ЗАМЕСТИТЕЛЬ
патриаршего местоблюстителя
СПРАВКА
Настоящая выдана священнику Вас. Адаменко (ныне иеромонаху Феофану) в том, что на основании определения Патриархии от 10 апреля 1930 г. за ј 39, мною дано Ильинской общине г. Н-Новгорода (бывшей в руководстве у о. Адаменко) благословение совершать Богослужение на русском языке, "но с тем непременным условием, чтобы употребляемый у них текст богослужения был только переводом принятого нашей Православной Церковию богослужебного славянского текста без всяких произвольных вставок и изменений" (резолюция от 24 янв. 1932 г. п. 2). Сверх того, дано благословение на некоторые ставшие для них привычными, особенности богослужения, как-то: отверстие царских врат, чтение Св. Писания лицом к народу (как в греческой церкви) и, "в виде исключения, чтение тайных молитв во всеуслышание" (п. 3).
Руководствуясь примером покойного Святейшего Патриарха, я не нахожу препятствий к тому, чтобы Преосвященные Епархиальные Архиереи, если найдут полезным, разрешали иеромонаху Феофану (или другим) то же самое и каждый в своей епархии.
Заместитель Патриаршего
Местоблюстителя М.П.+ Сергий, М[итрополит]. Московский.
Управляющий делами
Патриаршего Священного Синода ~ Протоиерей Александр
"Сравнение этой справки с докладом Собору 1917-1918 годов "О церковно-богослужебном языке", - пишет современный исследователь этой проблемы А.Г. Кравецкий, - убеждает нас, что Митрополит Сергий действовал в соответствии с буквой соборного решения. Как мы помним, доклад "О церковно-богослужебном языке" был передан органам Высшего Церковного Управления. Заместитель Местоблюстителя имел полное право претворять его в жизнь" 23.
Решение собора, принятое в чрезвычайной обстановке, когда более сильно и ясно видятся подлинные церковные нужды, явилось глубоким и точным ответом церкви на вызов жизни. Это решение целиком отвечает духу, смыслу и даже букве кирилло-мефодиевской богослужебно-переводческой традиции. Вопрос языка, как вопрос литургический и пастырский, был решен церковью на путях подлинного Предания Церкви. Теперь с благодарностью Богу мы можем сказать, что промысел Божий до времени скрыл это решение, сохранив для нашего времени, спрятав в архиве от уничтожения все великие деяния, протоколы, определения, постановления, документы и материалы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-18 гг. Не пора ли делать из этого выводы?
Остается задать лишь еще один вопрос - как действовать сейчас, когда требуется возрождение полноты церковной жизни, отброшенной во всех своих областях на многие годы назад, разгромленной и разоренной дотла в период советской власти.
Да, ныне совершаемая попытка возрождения, увы, более напоминает оборачивание назад. И церковному сознанию, которому самому требуется возрождение и исцеление, все равно придется искать новые пути, использовать все возможности, хотя бы пока и связанные с возвращением назад - в евангельском смысле. Но этот путь будет подлинным, церковным и плодоносным только если станет движением, перефразируя выражение прот. Г. Флоровского, вперед, в том числе и к собору - к осмыслению тех вопросов, которые уже были решены соборным разумом и праведными трудами всей церкви. Примеры же того, как именно сейчас надо было бы разрешать восставшие вновь проблемы, как видим уже были показаны: на путях решений Московского собора 1917-18 гг.
Приложения
1. Еп. Авг. [Епископ Аксайский Августин (Гуляницкий)], По поводу издания "Учебного Октоиха" и "Учебного Часослова", ТКДА, ј11. Киев, 1888 г., с. 75-103.
2. Акты Святейшего Патриарха Тихона, М., 1994 г.
3. Сщмч. протопр. Александр Хотовицкий, "Православная община" ј 32, М., 1996 г., с. 53.
4. Свящ. Д. Ахматов. К вопросу о замене богослужебного церковно-славянского языка русским, "Миссионерское обозрение" ј 1, 1911, с. 13-29.
5. Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох, М., 1994 г.
6. Е.Е. Голубинский о реформе в Русской церкви, "Православная община" ј 5 и 6, М., 1991 г., с. 33-44 и 62-69.
7. Иером. Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия, т. 1, Тверь, 1992 г. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия, т. 2, Тверь, 1996 г.
8. Прот. Н. Доненко. Священномученик архиепископ Сергий (Зверев), Вестник РХД ј 177, Париж-Нью-Йорк-Москва, 1998 г,. с. 269-278.
9. Митрополит Евлогий. Путь моей жизни, М., 1994 г.
10. Свящ. Анатолий Жураковский. Материалы к житию, Париж, 1984 г.
11. Свящ. П. Ильинский. Вопрос о богослужении на Церковном Соборе, "Архангельские епархиальные ведомости", Архангельск, 1917-1918 гг., ј 23, с. 521-524, ј 24, с. 551-555, ј 4, с. 4, ј 5, с. 4, ј 7, с. 4, ј 8, с. 3, ј 10, с. 2-3, ј 11, с. 4.
12. Свящ. М. Козлов. По поводу практики использования "русифицированного" богослужебного текста в храме Сретения Владимирской иконы Божией Матери, "Информационный бюллетень МАИРСК", выпуск 28-29, М., 1996 г.
13. Х. Колман. Ересь и сектантство: IV Всероссийский миссионерский съезд и проблема культурного влияния в России после 1905 г., "Православная община" ј 31, М., 1996, с. 18-27.
14. А.Г. Кравецкий. Дискуссии о церковнославянском языке, Славяноведение ј 3, М., 1993, с. 116-135.
15. А.Г. Кравецкий. Календарно-богослужебная комиссия. "Ученые записки", вып. 2. М., Российский православный университет св. Апостола Иоанна Богослова, 1996 г., с. 171-209.
16. А.Г. Кравецкий. Проблема богослужебного языка на Соборе 1917-1918 годов и в последующие десятилетия, ЖМП ј2, М., 1994 г., с. 68-87.
17. А.Г. Кравецкий. Проблемы Типикона на Поместном Соборе, "Ученые записки", вып. 1. М., Российский православный университет св. Апостола Иоанна Богослова, 1995 г., с. 58-90.
18. А.П. Лебедев. Духовенство древней Вселенской Церкви, СПб., 1997 г.
19. Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. В 3-х частях, Спб., 1906 г.
20. Письма Московского митрополита Филарета к покойному архиепископу Тверскому Алексию, М., 1883 г.
21. Свящ. Н. Пономарев. О церковно-богослужебом языке, "Самарские епархиальные ведомости" ј 23, Самара, 1912 г., с. 692-696.
22. С.Г. Рункевич. Священный Собор Православной Российской Церкви в Москве 1917-1918 годов, "Богословские труды" ј 34, М., 1998 г., с. 193-199.
23. Свод мнений епархиальных архиереев [по вопросу о церковной реформе], СПб, 1906-7, РГИА, ф.797, оп. 96, ј 203.
24. Священный Собор Православной Российской Церкви. Из материалов отдела о богослужении, проповедничестве и храме, "Богословские труды" ј34, М., 1998 г., с. 202-388.
25. И.К. Смолич. История русской церкви. В 2-х частях, М., 1997 г.
26. Б.И. Сове. Проблема исправления богослужебных книг в России в XIX-XX веках, "Богословские труды" ј 5, М., 1970, с. 25-68.
27. Феофан. Душеполезное чтение ј10. М., 1896 г., ч. III. с. 462-463.
28. Свт. Феофан Затворник. Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Собрание писем, т. I-VIII, М., 1994 г.
29. Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия, Вильнюс, 1991 г.
30. Прот. С. Четвериков. Молдавский старец Паисий Величковский, Париж, 1988 г.
31. И.А. Чистович. История перевода Библии на русский язык, М., 1997 г.
32. М.В. Шкаровский. Русская православная церковь и Советское государство в 1943-1964 годах, Спб., 1995 г.
1 Миссионер, активный участник работы подотдела о церковно-богослужебном языке соборного отдела "О богослужении, проповедничестве и храме". Приговорен к расстрелу, но умер в тюрьме "от истощения" в 1932 г.
2 Статья представляет собою серию из 8-ми репортажей с собора - с его 1-й сессии. Напечатан полный отчет о работе подотдела о церковно-богослужебном языке, доведенный до конца в 6-м репортаже, с которого же начинается обзор работы подотдела о богослужебном Уставе. Важнейший источник для изучения работы подотдела о церковно-богослужебном языке.
3 В "Отзывах епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе" епископ Стефан предстает как один из наиболее авторитетных архиереев, специалистом по каноническим вопросам, автором проекта о церковном суде.
4 Можно сказать, что с этого времени литургические переводы начали становиться общецерковным делом - сотни переводчиков вносили свой вклад в нашу традицию. Для примера отметим хотя бы основную часть того, что сделал один переводчик - будущий протопресвитер Михаил Измайлович Богословский, настоятель московского кремлевского Успенского собора, доктор богословия. Он перевел канон св. Андрея Критского - опубликован в 36-м году, каноны Космы Маюмского на Воздвижение - 31-й год, на Рождество Христово - 31-й год, на Богоявление - 32-й год, на Сретение - 37-й год, в неделю цветоносную - 34-й год; в великий четверг - 35-й год; трипеснец утрени великого пятка - 36-й; богослужение великой субботы - 36-й год; каноны Иоанна Дамаскина на Рождество Христово - 31-й год; на Богоявление - 32-й год; на Пятидесятницу - 31-й год; на Успение - 36-й год; каноны преподобного Феофана, митрополита Никейского, на Благовещение - 33-й год; антифоны степенны всех восьми гласов - 37-й год и так далее .
5 В 1909 г. инспектор Симбирского епархиального женского училища свящ. Дмитрий Ахматов (расстрелян в 1938 г.) писал: "При решении вопроса нашей темы в утвердительном смысле мы не хотим окончательно порывать связи с языком славянским. Руководящим основанием при изменении нашего богослужебного языка и должно быть именно это последнее условие. Оставаясь на почве славянского наречия, можно будет сохранить и русский язык в его неповрежденной первоначальной чистоте от иноземных влияний и засорений всякими неологизмами. Между тем многие стоят только за изменение и упрощение славянского текста, а не за полный перевод на русский язык. "На всероссийском соборе архипастырей и учителей церковных лежит обязанность обновить и оживить язык Божия слова и богослужения церковного с неприкосновенным сохранением от веков присущего ему священнолепного величия и силы, но обновить и оживить до такой степени, чтобы он мог стать живым (хотя и не разговорным) языком всего церковного Русского народа" ["Русь", 1882 г., ј 47]. Так высказываются и все наши епархиальные епископы в своих отзывах по вопросу о церковной реформе (Церк. Вед. 1906 г.). Но не лучше ли прямо без обиняков называть вещи своими именами? Все эти выражения - "обновить и оживить до такой степени, чтобы он (слав. яз.) мог стать живым языком", "исправить славянский текст богосл. книг и устранить его неудобовразумительность", "сделать новославянский перевод" и подобные - не суть ли просто синонимы замены славянского языка русским на началах, только что нами указанных?" .
6 "Могущественным средством воздействия пастыря на пасомых является богослужение православной Церкви. Наше богослужение имеет религиозно-нравственное и воспитательное значение. Оно будет вполне достигать своей цели, когда будет совершаться на языке понятном для всех, т.е. на родном русском языке. Священное писание говорит: "пойте Богу разумно". Апостолы проповедывали на всех языках и на всех языках молились с верующими. У нас в России есть литургии на языке латышском, зырянском, мордовском, но нет богослужения на своем родном наречии. Сектанты некоторых совращают и потому, что их простое, понятное богослужение совершается по-русски. Храм для православного человека должен быть школой, а богослужение, совершаемое в нем - отдельными уроками христианской жизни, так как здесь человек научается жить, здесь он узнает не только что он должен делать, но и что думать, что чувствовать.
Что сказать о школе, в которой ведется обучение на непонятном для учащихся языке? Всякий здравомыслящий человек скажет, что такая школа для ученика принесет очень мало пользы, что такая школа не может иметь большого влияния на своих питомцев.
Православная церковь в России в этом отношении находится в положении худшем, чем все другие народные школы: везде, во всех школах, обучение ведется на общеупотребительном наречии; только в церкви богослужение совершается на малопонятном, а для многих и совершенно непонятном славянском языке. Будучи великолепным по своему содержанию, оно остается непонятным, а вследствие этого - и без желательного влияния на простой народ. Поэтому полезно было бы славянский язык в церковном богослужении заменить русским. Такая замена даст для очень многих великое счастье участвовать в богослужении часто не одним только стоянием в храме, но участвовать разумно. Испытавши же в храме несколько минут неземного блаженства, человек едва ли решится оставить православие и перейти в сектантство. Можно русский язык ввести в употребление постепенно. Пусть сначала богослужение на русском языке совершается изредко, как оно совершается, например, на греческом языке, Во всяком случае, от такого совершения богослужения опасности нет. Со временем оно будет все более и более учащаться. Начинать употребление в богослужении русского языка нужно с городов и, вообще, с тех мест, где народ более развит, более сочувствует этому. Это имеет удобство в том отношении, что в городах и, вообще, в более населенных местах всегда имеется несколько храмов, и не желающие присутствовать при богослужении на русском языке будут иметь возможность присутствовать при богослужении на славянском языке. А пока русский язык в богослужение вводится в одном месте, к нему привыкнет и само пожелает завести у себя население и других мест. Не нужно и священников принуждать совершать богослужение на том или ином языке: ведь в одних местах эту реформу можно ввести без всякой опасности теперь же, в других необходимо подождать. Нужно представить это на благоусмотрение местных епископов и приходских пастырей. Пусть от прихода зависит заменить славянский язык русским или же до времени оставить славянское богослужение. Постепенность в этом деле нужна даже для самих священников и, вообще, людей интеллигентных, которые понимают действительное значение русского и славянского языка в богослужении. Даже для них сразу перейти на русский язык было бы тяжело и неприятно. Ведь на русском языке молиться мы как будто не умеем и, с другой стороны, так привыкли при молитве употреблять славянский язык, что, может быть, за первой службой на другом языке не сумеем воодушевиться, как это бывает за славянской службой. Может быть, за первым богослужением на русском языке мы не получим удовлетворения своей душе, потому что дело это для нас ново, нужно к нему привыкнуть исподволь. Поэтому на первых порах нужно, чтобы о совершении богослужения на русском языке прихожане знали, и нужно по мере возможности приготовить их к тому пастырским словом. На основании всего сказанного мы думаем: следовало бы вопрос о богослужении на русском языке поставить на очередь в нашей церковной жизни и разных мероприятиях к ее усовершенствованию" (Часть I, 335-336)" .
7 Так, например, на IV Всероссийском миссионерском съезде в Киеве под председательством архиепископа Волынского Антония (Храповицкого) (.1936) 25 июля 1908 года была принята резолюция по докладу организационной комиссии "о неотложной нужде исправлений в церковном богослужении", о желательности "нового перевода церковно-богослужебных книг на упрощенный, более близкий к русской речи, славянский язык" . А ведь это был самый охранительно настроенный съезд предреволюционного времени. (Вспомним лишь слова о нем и его участниках кн. Е.Н. Трубецкого: "Съезд засвидетельствовал свой антихристианский, антирелигиозный характер целым рядом замечательных постановлений. Начать с того, что в борьбе за православие он поставил на первый план так называемые наружные, т.е. попросту говоря, чисто полицейские меры... Чтобы восстановить истинное значение Дома Божия, следует прежде всего изгнать оттуда миссионеров" ).
Интересно, что на Соборе 1917-18 гг. Антоний, теперь митрополит Харьковский, один из наиболее консервативных иерархов того времени, предлагал переводить на русский язык литургические тексты для проповеди за богослужением - "возьми служебник и переводи его по-русски" .
8 Орган Собора, обсуждающий "каждое, принятое общим собранием Членов Собора, правилодательное или основоположное постановление с точки зрения соответствия его Слову Божию, догматам, канонам и преданию Церкви" (Устав собора, п. 64) [Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Т. 1. М., 1994 (Репринт). с. 43].
9 Другим важнейшим источником являются материалы работы подотдела "О церковно-богослужебном языке", опубликованные А.Г. Кравецким .
10 Он считал, что "церковнославянский язык выразительнее русского" и "народ любит славянский язык, и его замена произведет соблазн, раскол", а для понимания предложил "продолжать умелое исправление", "перевести кое-что на русский язык для личного употребления" и обучать детей и взрослых церковнославянскому языку .
11 Патриарх Сергий на всем протяжении своего сорокопятилетнего архиерейского служения показал себя ревностным сторонником местной соборности в вопросе о языке богослужения. Еще в 1905 г. он председательствовал на собрании финляндского духовенства в г. Сердоболь (Сортавала), которое приняло резолюцию ходатайствовать о предоставлении права читать на литургии вслух евхаристическую молитву (кстати, считал не лишним "читать гласно некоторые тайные молитвы" и свт. Тихон в своем отзыве) .
В то же время владыка Сергий писал в своем отзыве: "Необходимо на предстоящем Соборе обсудить вопрос об упрощении богослужебного славянского языка и о предоставлении права, где того пожелает приход, совершать богослужение на родном языке" .
Тот же вопрос ставил он в 1906 г. перед Предсоборным присутствием. Но совещание не стало тогда его рассматривать "ввиду важности и сложности", предполагая к нему вернуться после общего преобразования церковного управления . Также преосвященный Сергий был десять предреволюционных лет председателем и душой синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг.
Несомненно, выступление председателя Предсоборного совета на заседании в поддержку этого не могло не повлиять на принятие окончательных тезисов, в том числе и такого (п. 3): "Заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на русском или украинском языках в меру возможности подлежит удовлетворению" . Этот тезис владыки Сергия и стал основой для соответствующего решения собора (п. 5) .
После революции митрополит Сергий осуществил его в жизни, благословив и поддержав труды нижегородской Ильинской общины, находящейся под руководством о. Василия (Феофана) Адаменко - служение Богу на современном "русском языке... отверстие царских врат, чтение Св. Писания лицом к народу..., чтение тайных молитв во всеуслышание" . Сергий руководствовался в этом также определениями Патриархии и "примером покойного Святейшего Патриарха" Тихона, который давал подобные благословения, например, киевскому архимандриту Спиридону (Кислякову) - известному сибирскому миссионеру, и московскому священнику Иоанну Борисову .
Святитель поддерживал о. Феофана потому, что ясно видел сложившуюся церковную ситуацию. Он считал, что в новой ситуации необходимо искать новые пути жизни церкви, и поэтому нужны новые пастырские поиски и подходы. Нельзя принимать позицию тех, кто отказываясь признать изменившиеся обстоятельства, предпочитает ждать восстановления святой Руси и готов бороться, даже умереть за это, но не хочет учиться жить в новых условиях (об этом говорил и св. патриарх Тихон в своей известной петроградской речи), не хочет ничего менять в своих действиях. Митр. Сергий писал: "Не хочу оставаться с ними при "святой Руси", хочу устраивать для Церкви возможность жизни при новых условиях, пожалуй, еще не повторявшихся в истории... Страница со святой Русью уже перевернута, и будет безумием и с нашей стороны отрицать это и убеждать себя и других, что мы можем продолжать ее читать, и теперь это было бы отрицанием факта, т. е. нежеланием подчиниться свершившейся воле Божией... Сам Святейший Патриарх Тихон... понял всю бесцельность ставить Церковь поперек течения истории и нам указал этот путь...
Младшие неизбежно вовлечены будут в новую жизнь, неужели же вместе с этим придется уходить из церкви. Это было бы величайшим грехом с нашей стороны" . Митрополит Сергий считал, как указал иером. Дамаскин (Орловский), что "через десяток-другой лет вырастет поколение, для которого Православная Церковь с ее церковно-славянским языком, древним богослужением будет выглядеть музейной реликвией" .
Когда же о. Феофан был арестован, то святитель предпринимал попытки вызволить его из застенков . Последний раз патриарх Сергий пытался это сделать уже в последние месяцы своей жизни, 27 октября 1943 года подав Заявление с просьбой об амнистии лицам, которых он "желал бы привлечь к церковной работе под моим ведением". К Заявлению был приложен список - 24 архиерея, архимандрит Афанасий (Егоров) - видимо, келейник патриарха - и о. Адаменко. Патриарх не знал, что 25 из них уже расстреляны .
12 Так, крупнейший египтолог профессор Б.А. Тураев, "отметив культурные заслуги славянского языка, высказался за необходимость перевода книг на русский язык; в монастырях и кафедральных соборах предлагал сохранить славянский язык. Профессор выражал надежду, что "для перевода великая Россия даст поэта"".
Выдающийся миссионер Д.И. Боголюбов (1869?-1953), впоследствии исповедник, профессор МДА, "разделяя ораторов на эстетов и народников, видел в преклонении пред славянским языком проявление, голос эстетического чувства, веление сердца. Народ говорит: священно, а ничего не понимаю. Он нуждается в богослужении на понятном языке, везде издания с подстрочными объяснениями распространяются успешно"
13 "Окончательный вывод: мысль о необходимости замены Богослужебного языка русским должна быть отвергнута, основные части богослужения должны остаться на славянском языке. Но текст должен быть исправлен: темные выражения должны быть заменены новыми понятными; неправильности перевода должны быть исправлены; могут быть стилистические исправления. Можно, по примеру римской церкви, внести в Богослужение дополнительные части, - напр. канты св. Дмитрия Ростовского, с молитвами светской музыки, или стихотворения из "Лепты", или стихотворения А. Толстого (стихиры И. Дамаскина). Можно эти гимны петь на внебогослужебных беседах.
Евангелие нужно читать нерушимо на славянском языке как текст Кирилла и Мефодия, но вместе с этим можно читать и по-русски, где есть диакон. Паремии можно по-русски, кафизмы читать - одну по-славянски, другую по-русски. Рекомендуется перевод псалтири Юнгерова, этот перевод лучше перевода еп. Порфирия, в котором много выражений вульгарных. Библию для богослужения нужно перевести на русский язык с перевода 70-ти, оставляя некоторые славянские выражения без перевода (напр. "отложенная"), но со святоотеческими толкованиями" ["Архангельские епархиальные ведомости" ј 4, 1918 г., с. 4, ј 5, 1918 г., с. 4].
14 Епископ Сильвестр считал, что "церковнославянский язык - язык священный, как санскритский, греческий и латинский" .
15 Где проходил водораздел в воззрениях членов собора по нашему вопросу? По существу - не в вопросе о достоинстве славянского перевода, а в ответе на вопрос о горячести и неотложности самой проблемы, как пастырской нужды церкви. Если признать последнее, тогда вторичны все остальные вопросы и все остальное решаемо.
16 Он на соборе "отрицал привязанность старообрядцев к непонятному (от понятного и разумного они не открещиваются) и утверждал, что многие из старообрядцев не станут спорить из-за перевода книг. Употребление перевода, чуждого вульгарности, он предполагал дозволять желающим приходам" .
17 Важно помнить то, что этот вопрос исключительно пастырский, полностью входящий в компетенцию правящего архиерея. В вероучительном и каноническом смысле документ не содержит ничего нового. Он лишь дает возможность церковному управлению лучше ориентироваться в этой проблеме, дает рекомендации и лучшие пути действования в этой конкретной ситуации. Поэтому Соборный совет - руководящий орган собора - и предложил собору на общем заседании вынести постановление о передаче документа сразу на разрешение епископского совещания.
Но есть еще причины этому. Во-первых, экономия времени в связи с большим остающимся объемом неотложной работы и реальной ежедневной опасностью насильственного закрытия собора. Также и сам вопрос был болезненным для многих участников на соборе. И поэтому постатейное обсуждение его на общем заседании несколькими стами участников могло привести к нежелательному накалу эмоций. Этого не следовало допускать, к тому же вся аргументация и за и против была известна и обсуждение могло двигаться по замкнутому кругу. Последнее уже случалось во время обсуждения этого вопроса в подотделе и отделе, когда некоторые участники выступали по несколько раз с одной и той же аргументацией, и поэтому прения были прекращены, так как "добавить к сказанному ранее нечего" .
18 Свт. Тихон писал в своем отзыве: "Для русской Церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг (теперешний устарел и во многих местах неправильный), чем можно будет предупредить требование иных служить на русском обиходном языке" . Почему же он, выступая за новый перевод, был против обиходного русского языка?
У святителя совсем не было предубеждения против необходимости преобразований - его действия определялись прежде всего пастырскими нуждами церкви. Свт. Тихон, обладавший редким чувством меры и избегавший крайностей, был близок к церковному народу, как очень немногие из дореволюционных архиереев. И может быть потому, что святитель прекрасно знал народную жизнь и нужды, он думал, что резкий разрыв стилевого единства с существующим богослужебным славянским языком может в ряде случаев отрицательно сказаться на пастырской деятельности. А русский необиходный, литургический язык, чтобы соответствовать своему назначению еще должен "обкатываться", сохраняя определенное стилевое единство со славянским.
Очень важна деятельность свт. Тихона, Патриарха Всероссийского по переводу богослужебных книг на английский язык, которая началась еще когда он был Алеутским (и Северо-Американским) архиереем (в 1898-1907 гг.) и закончилась незадолго до его смерти. Свт. Тихон благословил делать перевод американской женщине - члену епископальной церкви, замечательному филологу и писателю Изабель Флоренс Хэпгуд. Первое издание "Служебника Св. Православной Кафолической Апостольской Церкви" (который потом многократно переиздавался), составителем и переводчиком которого она была, вышло в 1906 году по благословению архиепископа Тихона при поддержке Синода и государственной власти. Ко второму изданию, вышедшему по патриаршему благословению при финансовой поддержке YMКА, святитель в 1921 году написал теплое благодарственное послание руководителю YМКА д-ру Джону Р. Мотту .
19 Будущий священномученик митрополит Казанский Серафим (Александров), виднейший сторонник и помощник св. патриарха Тихона, а затем и митрополита Сергия (Страгородского). Расстрелян в 1937 г. Из вдовых протоиереев, миссионер. О его отношении к проблеме богослужебного языка писал сельский священник Николай Пономарев, 8 сентября 1911 года получивший благословение своего архиерея, епископа Самарского Константина (Булычева), на богослужение на русском языке . "На пастырском собрании в Самаре, кажется в третьем годе, был поставлен вопрос: "о причинах неверия и безбожия". Глубокий знаток миссии Епархиальный миссионер Александров, в числе других причин, ведущих к неверию и безбожию, поставил и церковно-славянский богослужебный язык, как затемняющий богослужение и не удовлетворяющий религиозному сознанию народа".
20 Документ подписан митр. Новгородским Арсением (Стадницким). Председателем собора был избран митр. Московский Тихон (Белавин), впоследствии патриарх. При избрании он сказал, что основное время будет, как правящий архиерей, уделять приходской жизни своей, московской епархии. И действительно, святитель почти ежедневно принимал народ, и за несколько лет своего патриаршества служил в московских храмах более 800 раз. Митр. Новгородский Арсений, избранный товарищем (заместителем) председателя, по необходимости председательствовал на большинстве общих заседаний собора. "Первое время после интронизации Патриарх на Соборе не появлялся. Председательствовал митрополит Арсений, который и провел Собор до конца его существования" .
21 Секретарем собора был избран Василий Павлович Шеин (1866-1922), сенатор, член IV Думы, будущий священномученик. Архимандрит Сергий (Шеин) расстрелян вместе со священномучеником митрополитом Петроградским Вениамином.
22 "Ревностный проповедник, миссионер, сторонник церковных реформ, переведший богослужебные книги на русский язык, твердо верный Патриаршей церкви, аскет и подвижник" (1884-1937) . Расстрелян в Карагандинском лагере вместе со священномучеником архиепископом Сергием (Зверевым).
23 Известна точка зрения членов собора, впоследствии прошедших лагеря архиереев, одно время непоминающих митрополита Сергия или до этого близких к даниловской оппозиции. Это архиепископы Гурий (Степанов) и Стефан (Знамировский), и епископ Афанасий (Сахаров).
Архиепископ Иркутский Гурий -- до собора известный миссионер, инспектор КазДА. В 30-е годы находился в заключении в Чердынском лагере вместе с иеромонахом Феофаном (Адаменко) и переводил с ним богослужебные тексты на русский язык для практического использования. Расстрелян в 1938 году .
Архиепископ Вологодский Стефан, до собора инспектор Пермской семинарии, был активным участником работы подотдела о богослужебном языке и одним из авторов текста окончательного варианта этого соборного документа. Он "признавал необходимым взяться за великое дело исправления и перевода богослужебных книг сведущими и готовыми на этот великий святой подвиг людьми. Если Собор по каким-либо причинам не допустит совершения богослужения на русском языке, то желательно и полезново всяком случае частное распространение богослужебных книг на русском языке "для ознакомления верующих с содержанием церковных молитв". Насильственного введения не должно быть, а только по желанию". Расстрелян в 1941(?) году .
Скажем еще и о епископе Ковровском Афанасии (Сахарове). Ему, "выдающемуся литургисту, человеку глубоко церковному, большому стороннику поновления переводов и даже перевода богослужебных текстов на русский язык" (как вспоминал о нем проф. МДА Д.П. Огицкий) была близка эта проблема. В одном своем официальном докладе священноначалию он писал: "Вопрос об исправлении наших богослужебных книг я считаю настоятельно необходимым и неотложным. Поэтому я с давних пор занимался исправлением в принадлежащих мне книгах в предположении, что, может быть, когда-либо в будущем мои исправления пригодятся Церкви Божией. Свои исправления я делал в том плане, в каком действовал и митрополит Московский Филарет, который в одном случае по поводу бывшей у него в руках, приготовлявшейся к печати службы писал наместнику Лавры архим. Антонию: "В службе мне хотелось соединить славянский род речи с ясностью. Поэтому я иногда переменял порядок слов и некоторые слова употреблял несколько новые, вместо более древних, темных или обоюдных для нашего понятия" .
Страница сгенерирована за 0.11 секунд!
Для участия в Деяниях Собора были призваны Святейший Синод и Предсоборный Совет в полном составе, все епархиальные архиереи, а также по выборам от каждой епархии по два клирика и по три мирянина, протопресвитеры Успенского Собора и военного духовенства, наместники четырех Лавр, настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной пустыни, представители монашествующих, единоверцев, Духовных Академий, воинов действующей Армии, представители Академии наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Всего на Собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 пресвитеров, 10 диаконов и 26 псаломщиков из белого духовенства, 20 монахов (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян.
Столь широкое представительство пресвитеров и мирян связано с тем, что Собор явился исполнением двухвековых чаяний православного народа, его стремлений к возрождению соборности. Но Устав Собора предусматривал и особую ответственность епископата за судьбу Церкви, Вопросы догматического и канонического характера после их рассмотрения Собором подлежали утверждению на Совещании епископов, которым, по учению преподобного Иоанна Дамаскина , вверена Церковь. По мысли А. в. Карташева, Епископское совещание должно было препятствовать тому, чтобы слишком поспешные решения поставили под вопрос авторитет Собора .
Деяния Собора продолжались более года. Состоялось три сессии: первая заседала с 15 августа по 9 декабря, до Рождественских каникул, вторая – с 20 января 1918 г. по 7 (20) апреля, третья – с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября (в скобках указана дата, соответствующая новому стилю).
Своим Почетным Председателем Собор утвердил старейшего иерарха Русской Церкви митрополита Киевского священномученика Владимира. Председателем Собора избран был митрополит Московский святой Тихон. Составлен был Соборный Совет. Собор образовал 22 отдела, которые предварительно готовили доклады и проекты Определений, выносившиеся на пленарные заседания. Большую часть отделов возглавили архиереи. Важнейшими из них являлись отделы высшего церковного управления, епархиального управления, церковного суда, благоустроения прихода, правового положения Церкви в государстве.
Главной целью Собора было устроение церковной жизни на началах полнокровной соборности, причем в совершенно новых условиях, когда вслед за падением самодержавия распался прежний тесный союз Церкви и государства. Тематика соборных деяний носила поэтому по преимуществу церковно-устроительный канонический характер.
Учреждение Патриаршества
11 октября 1917 г. Председатель отдела высшего церковного управления епископ Астраханский Митрофан выступил на пленарном заседании с докладом, которым открывалось главное событие в деяниях Собора – восстановление Патриаршества. Предсоборный Совет в своем проекте устройства высшего церковного управления не предусматривал Первосвятительского сана. При открытии Собора лишь немногие из его членов, главным образом епископы и монашествующие, являлись убежденными сторонниками восстановления Патриаршества. Но когда вопрос о Первом епископе был поставлен в отделе высшего церковного управления, его восприняли там с большим пониманием. На каждом последующем его заседании мысль о Патриаршестве приобретала все больше приверженцев, претворяясь в исповедание соборной воли и соборной веры Церкви. На седьмом заседании отдел принимает решение не медлить с великим делом восстановления Первосвятительского престола и еще до завершения обсуждения всех деталей структуры высшей церковной власти предложить Собору восстановить сан Патриарха.
Обосновывая это предложение, епископ Митрофан напомнил в своем докладе, что Патриаршество известно на Руси с самого ее Крещения, ибо в первые столетия своей истории Русская Церковь пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриарха. При митрополите Ионе Русская Церковь стала автокефальной, но принцип Первосвятительского, возглавления остался в ней непоколебимым. Впоследствии, когда Русская Церковь выросла и окрепла, поставлен был первый Патриарх Московский и всея Руси.
Упразднение Патриаршества Петром I нарушило святые каноны. Русская Церковь лишилась своего главы. Синод оказался учреждением, лишенным твердой почвы на нашей земле. Но мысль о Патриаршестве продолжала теплиться в сознании русских людей как «золотая мечта». «Во все опасные моменты русской жизни, – сказал епископ Митрофан, – когда кормило церковное начинало накреняться, мысль о Патриархе воскресала с особой силой; …время повелительно требует подвига, дерзновения, и народ желает видеть во главе жизни Церкви живую личность, которая собрала бы живые народные силы» .
Обращаясь к канонам, епископ Митрофан напомнил, что 34 Апостольское правило и 9 правило Антиохийского Собора повелительно требуют: в каждом народе должен быть первый епископ, без рассуждения которого другие епископы ничего не могут творить, как и он без рассуждения всех.
На пленарных заседаниях Собора вопрос о восстановлении Патриаршества обсуждался с необычайной остротой.
Главным аргументом сторонников сохранения синодальной системы было опасение, как бы учреждение Патриаршества не ущемило соборного начала в жизни Церкви. Без смущения повторяя софизмы архиепископа Феофана Прокоповича, князь А.Г. Чагадаев говорил о преимуществах «коллегии», которая может соединять в себе различные дарования и таланты, в сравнении с единоличной властью. «Соборность не уживается с единовластием, единовластие несовместимо с соборностью» , – настаивал профессор Б.В. Титлинов вопреки бесспорному историческому факту: с упразднением Патриаршества перестали созываться Поместные Соборы, которые регулярно созывали в допетровские времена, при Патриархах.
Остроумней возражал против Патриаршества протоиерей Н.П. Добронравов. Он воспользовался рискованным аргументом поборников Патриаршества, когда в пылу полемики они готовы были заподозрить синодальную систему управления не только в канонической ущербности, но и в неправославии. «Наш Святейший Синод признается всеми Восточными Патриархами и всем православным Востоком, – сказал он, – а здесь нам говорят, что он не канонический или еретический. Кому же нам верить? Скажите же нам, что Синод: Святейший или не Святейший?» . Речь на Соборе шла однако о деле слишком серьезном, и от необходимости его решения не могла избавить даже самая искусная софистика.
В выступлениях сторонников восстановления Патриаршества, помимо канонических принципов, самым весомым доводом была история Церкви. Отметая наветы на Восточных Патриархов протоиерея Н.Г. Попова, профессор И.И. Соколов напомнил Собору о светлом облике святых Предстоятелей Константинопольской Церкви; другие ораторы воскрешали в памяти участников Собора высокие подвиги святых Московских Первосвятителей.
И.Н. Сперанский в своей речи проследил глубокую внутреннюю связь между первосвятительским служением и духовным ликом допетровской Руси: «Пока у нас на святой Руси был верховный пастырь Святейший Патриарх – наша Православная Церковь была совестью государства; у нее не было каких-либо юридических прерогатив над государством, но вся жизнь последнего проходила как бы пред ее глазами и освящалась ею с ее особенной, небесной точки зрения… Забывались заветы Христовы, и Церковь в лице Патриарха дерзновенно поднимала свой голос, кто бы ни были нарушители… В Москве идет расправа со стрельцами. Патриарх Адриан – последний русский Патриарх, слабенький, старенький, … берет на себя дерзновение… «печаловаться», ходатайствовать за осужденных» .
Многие ораторы говорили об упразднении Патриаршества как о страшном бедствии для Церкви, но вдохновенней всех – архимандрит Иларион (Троицкий): «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В Окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там, у переднего правого столпа, должно биться русское православное сердце. Святотатственная рука нечестивого Петра свела Первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью поставит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место» .
В ходе соборного обсуждения вопрос о восстановлении сана Первоиерарха был освещен со всех сторон. Восстановление Патриаршества предстало перед членами Собора как повелительное требование канонов, как необходимость исполнения религиозных чаяний православного народа, как веление времени.
28 октября 1917 г. прения были прекращены. 4 ноября Поместный Собор подавляющим большинством голосов вынес историческое постановление: «1. В Православной Российской Церкви высшая власть – законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян. 2. Восстанавливается Патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом. 3. Патриарх является первым между равных ему епископами. 4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору» .
Профессором И.И. Соколовым был прочитан доклад о способах избрания Патриархов в Восточных Церквах. Опираясь на исторические прецеденты, Соборный Совет предложил такую процедуру избрания: соборяне должны подать записки с именами 3 кандидатов. Если ни один из кандидатов не получит абсолютного большинства, проводится повторное голосование, и так до тех пор, пока три кандидата не получат большинства. Потом жребием из них будет избран Патриарх. Против избрания жребием возражал епископ Черниговский Пахомий «Окончательное избрание… Патриарха… следовало бы предоставить одним епископам, которые и произвели бы это избрание тайной подачей голосов» . Но Собор все-таки принимает предложение Соборного Совета о жребии. Прерогативы епископата этим не ущемлялись, поскольку архиереи добровольно соблаговолили предоставить великое дело избрания Первосвятителя на волю Божию. По предложению В.В. Богдановича решено было, что при первом голосовании каждый член Собора подаст записку с именем одного кандидата, и только при последующих голосованиях будут подаваться записки с тремя именами.
Возникали и такие вопросы: можно ли выбирать Патриарха из мирян? (на сей раз было решено выбирать из лиц священного сана); можно ли выбирать женатого? (на это профессор П.А. Прокошев резонно заметил: «Невозможно голосовать по таким вопросам, на которые ответ дан в канонах») .
5 ноября 1918 г. из трех кандидатов, получивших большинство голосов, Патриархом избран был митрополит Московский святой Тихон.
Определения Поместного Собора 1917–1918 гг.. об органах высшего церковного управления
С восстановлением Патриаршества преобразование всей системы церковного управления не было завершено. Краткое Определение от 4 ноября 1917 г. впоследствии было дополнено целым рядом развернутых определений об органах высшей церковной власти: «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России», «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете», «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления», «О порядке избрания Святейшего Патриарха», «О Местоблюстителе Патриаршего Престола».
Патриарха Собор наделил правами, соответствующими каноническим нормам, прежде всего 34 Апостольскому правилу и 9 правилу Антиохийского Собора: нести попечение о благополучии Русской Церкви и представлять ее перед государственной властью, сноситься с автокефальными церквами, обращаться к всероссийской пастве с учительными посланиями, заботиться о своевременном замещении архиерейских кафедр, давать епископам братские советы. Патриарх получил право визитации всех епархий Русской Церкви и право принимать жалобы на архиереев. Согласно Определению, Патриарх является епархиальным архиереем Патриаршей области, которую составляют Московская епархия и ставропигиальные монастыри. Управление Патриаршей областью под общим руководством Первоиерарха возлагалось на архиепископа Коломенского и Можайского.
«Определением о порядке избрания Святейшего Патриарха» от 31 июля (13 августа) 1918 г. устанавливался порядок, в основном аналогичный тому, на основании которого избран был Патриарх на Соборе. Предусматривалось, однако, более широкое представительство на избирательном соборе клириков и мирян Московской епархии, для которой Патриарх является епархиальным архиереем.
В случае освобождения Патриаршего Престола предусматривалось незамедлительное избрание Местоблюстителя из числа присутствующих чинов Синода и Высшего Церковного Совета. 24 января 1918 г. на закрытом заседании Собор предложил Патриарху избрать несколько Блюстителей Патриаршего Престола, которые будут преемствовать его полномочия в случае, если коллегиальный порядок избрания Местоблюстителя окажется неосуществимым. Это постановление было исполнено Патриархом Тихоном в канун его кончины, послужив спасительным средством для сохранения канонического преемства Первосвятительского служения.
Поместный Собор 1917–1918 гг. образовал два органа коллегиального управления Церковью в период между Соборами: Священный Синод и Высший Церковный Совет. К компетенции Синода были отнесены дела иерархически-пастырского, вероучительного, канонического и литургического характера, а в ведение Высшего 1 Церковного Совета – дела церковно-общественного порядка: административные, хозяйственные, школьно-просветительные. И, наконец, особо важные вопросы, связанные с защитой прав Русской Православной Церкви, подготовкой к предстоящему Собору, открытием новых епархий, подлежали решению совместного присутствия Синода и Высшего Церковного Совета.
В состав Синода входили, помимо его Председателя – Патриарха, – еще 12 членов: митрополит Киевский по должности, 6 архиереев по избранию Собором на три года и 5 епископов, призываемых по очереди сроком на один год. Из 15 членов Высшего Церковного Совета, возглавляемого, как и Синод, Патриархом, 3 архиерея делегировались Синодом, а один монах, 5 клириков из белого духовенства и 6 мирян – избирались Собором.
Хотя в канонах ничего не говорится об участии клириков и мирян в деятельности органов высшей церковной власти, в них нет запрета на такое участие. Привлечение клириков и мирян к церковному управлению обосновано примером самих апостолов, сказавших некогда: «Не хорошо нам, оставивши слово Божие, пещись о столах» (). – и передавших хозяйственные попечения 7 мужам, традиционно именуемых диаконами, которые, однако, по авторитетному разъяснению Отцов Трулльского Собора (прав. 16), были не священнослужителями, а мирянами.
Высшее церковное управление в период с 1918 по 1945 год
Высший Церковный Совет просуществовал в Русской Церкви совсем недолго. Уже в 1921 г., в связи с истечением трехлетнего межсоборного срока, прекратились полномочия избранных на Соборе членов Синода и Высшего Церковного Совета, а новый состав этих органов был определен единоличным Указом Патриарха в 1923 г. Указом Патриарха Тихона от 18 июля 1924 г. Синод и Высший Церковный Совет были распущены.
В мае 1927 г. Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий учредил Временный Патриарший Синод. Но это было лишь совещательное учреждение при Первоиерархе, которому принадлежала тогда вся полнота высшей церковной власти. В акте митрополита Сергия об открытии Синода говорилось: «Во избежание всяких недоразумений считаю нужным оговорить, что проектируемый при мне Синод ни в какой степени не полномочен заменить единоличное возглавление Российской Церкви, но имеет значение лишь вспомогательного органа, лично при мне, как Заместителе первого епископа нашей Церкви. Полномочия Синода проистекают из моих и вместе с ними падают» . В соответствии с этим разъяснением как сами участники Временного Синода, так и их число определялись не избранием, а волей Заместителя Местоблюстителя. Временный Синод просуществовал 8 лет и был закрыт 18 мая 1935 г. Указом митрополита Сергия.
25 декабря 1924 г. (7 января 1925 г.) святитель Тихон составил следующее распоряжение: «В случае нашей кончины наши Патриаршие права и обязанности до законного выбора Патриарха предоставляем временно Высокопреосвященнейшему митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреоевященнейшему митрополиту Агафангелу. Если же и сему митрополиту не представится возможности осуществить это, то наши Патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященнейшему Петру, митрополиту Крутицкому» .
На основании этого распоряжения сонм архипастырей в составе 60 иерархов, собравшихся на погребение Патриарха Тихона, 30 марта (12 апреля) 1925 г. постановил, что «почивший Патриарх при данных обстоятельствах не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти». Поскольку митрополитов Кирилла и Агафангела в Москве не оказалось, было признано, что митрополит Петр «не имеет права уклониться от возлагаемого на него послушания» . Митрополит Петр (Полянский) возглавлял Русскую Церковь в качестве Местоблюстителя до 6 декабря 1925 г. 23 ноября (6 декабря) своим распоряжением на случай невозможности для него исполнять обязанности Местоблюстителя он поручил временное исполнение этих обязанностей митрополиту Сергию (Страгородскому), который и приступил к их отправлению 23 ноября (6 декабря) 1925 г. в должности Заместителя Местоблюстителя. С 13 декабря 1926 г. по 20 марта 1927 г. (здесь и далее даты приведены по новому календарному стилю) Русскую Церковь временно возглавлял митрополит Петроградский Иосиф (Петровых), а после него – архиепископ Угличский Серафим (Самойлович). Первый был назван в распоряжении митрополита Петра вслед за именами митрополитов Сергия и Михаила (Ермакова); второго назначил митрополит Иосиф, когда и он лишен был возможности управлять церковными делами. 20 мая 1927 г. кормило высшей церковной власти вернулось к митрополиту Нижегородскому Сергию (с 1934 г. митрополит Московский и Коломенский). 27 декабря 1936 г., после получения ложной информации о кончине митрополита Петра (в действительности митрополит Петр был расстрелян позже, в 1937 г.), он принял должность Патриаршего Местоблюстителя.
8 сентября 1943 г. в Москве открылся Архиерейский Собор, в состав которого входили 3 митрополита, 11 архиепископов и 5 епископов. Собор избрал митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси.
Поместный Собор 1945 г.. и Положение об управлении Русской Церкви
31 января 1945 г. в Москве открылся Поместный Собор, в котором участвовали все епархиальные архиереи вместе с представителями от клира и мирян своих епархий. Среди почетных гостей на Соборе присутствовали Патриархи Александрийский – Христофор, Антиохийский – Александр III, Грузинский – Каллистрат, представители Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Румынской Церквей. Всего на Соборе было 204 участника. Право голоса на нем имели одни епископы. Но голосовали они не только от себя лично, но и от имени клириков и мирян своих епархий, что вполне соответствует духу святых канонов. Поместный Собор избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Ленинградского Алексия (Симанского).
На своем первом заседании Собор утвердил Положение об управлении Русской Православной Церкви, которое включало в себя 48 статей. В отличие от документов Собора 1917–1918 гг., в указанном Положении наша Церковь называется не Российской, а как и в древности, Русской. В первой статье Положения повторена статья Определения от 4 ноября 1917 г. о том, что высшая власть в Церкви (законодательная, административная и судебная) принадлежит Поместному Собору (ст. 1), при этом опущено только слово «контролирующая». Не говорится также о том, что Собор созывается «в определенные сроки» , как это предусматривалось в Определении 1917 г. В ст. 7 Положения сказано: «Патриарх для решения назревших важных вопросов созывает с разрешения Правительства Собор преосвященных архиереев» и председательствует на Соборе, а о Соборе с участием клириков и мирян говорится, что он созывается только тогда, «когда требуется выслушать голос клириков и мирян и имеется Внешняя возможность» к его созыву .
16 статей Положения об управлении Русской Православной Церкви объединены в его первый отдел, озаглавленный «Патриарх». В ст. 1, со ссылкой на 34 Апостольское правило, говорится о том, что Русская Православная Церковь возглавляется Святейшим Патриархом Московским и всея Руси и управляется им совместно с Синодом. В этой статье, в отличие от Определения от 7 декабря 1917 г., нет упоминания о Высшем Церковном Совете, поскольку в новом Положении этот орган вовсе не предусмотрен. В ст. 2 Положения речь идет о возношении имени Патриарха во всех храмах Русской Православной Церкви в нашей стране и за рубежом. Дается и молитвенная формула возношения: «О Святейшем Отце нашем (имя) Патриархе Московском и всея Руси». Каноническое основание данной статьи – 15-е правило Двукратного Собора: «…Аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения с своим Патриархом, и не будет возносити имя его… в Божественном тайнодействии… таковому святый Собор определил быти совершенно чужду всякаго священства…». Ст. 3 Положения предоставляет Патриарху право обращаться с пастырскими посланиями по церковным вопросам ко всей Русской Православной Церкви. В ст. 4 говорится о том, что Патриарх от лица Русской Православной Церкви ведет сношения по церковным делам с предстоятелями других автокефальных Православных Церквей. Согласно Определению от 8 декабря 1917 г., Патриарх сносится с автокефальными Церквами во исполнение постановлений Всероссийского Церковного Собора или Священного Синода, а равно и от своего имени. Церковная история и каноны знают как примеры обращения Первоиерархов к Предстоятелям автокефальной Церкви от своего имени (каноническое послание архиепископа Александрийского Кирилла Антиохийскому Патриарху Домну и послание Патриарха Константинопольского Тарасия папе Адриану), так и примеры обращения Первоиерархов от имени Собора (Окружное послание Патриарха Геннадия к митрополитам и Папе Римскому отправлено Первоиерархом от имени своего и «с ним святого Собора»). Ст. 5 Положения, соответствующая параграфу «М» ст. 2 Определения Собора 1917–1918 г., предоставляет Патриарху право «в случае нужды преподавать Преосвященным Архиереям братские советы и указания касательно их должности и управления» .
Определение Собора 1917–1918 гг. не ограничивало преподавание братских советов «случаями нужды» и предоставляло Патриарху право давать советы епископам не только относительно исполнения ими их архиерейского долга, но и «относительно их личной жизни». В истории древней Церкви примером советов Первоиерарха подчиненным ему архиереям служат канонические послания Первоиерарха Понтийской диоцезальной Церкви св. Василия Великого епископу Тарсскому Диодору (прав. 87), хорепископам (прав. 89) и подчиненным ему епископам митрополии (прав. 90).
Согласно ст. 6 Положения, «Патриарху принадлежит право награждать Преосвященных Архиереев установленными титулами и высшими церковными отличиями» . В статьях 8 и 9 Положения говорится о правах Патриарха как епархиального архиерея. В отличие от статей 5 и 7 Определения Собора 1917–1918 гг. здесь ничего не сказано о ставропигиальных монастырях. Положение дает Патриаршему наместнику более широкие права, чем Определение. Он носит другой титул – митрополит Крутицкий и Коломенский – и на основании ст. 19 Положения является одним из постоянных членов Синода. Статья 11 Положения гласит: «По вопросам, требующим разрешения Правительства СССР, Патриарх сносится с Советом по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР» .
В Положении ничего не сказано о многих других правах Патриарха (о праве надзора за всеми учреждениями высшего церковного управления, о праве визитации епархий, о праве принимать жалобы на архиереев, о праве освящения св. мира). Умалчивает Положение и о подсудности Патриарха. А это значит, что как права Патриарха, так и его подсудность, не упомянутые в Положении, после Собора 1945 г. устанавливались на основании Святых канонов, а также в соответствии с Определениями Поместного Собора 1917–1918 гг. которое, как и другие определения этого Собора, сохраняли силу в части, не отмененной или не измененной позднейшими законодательными актами и не утратившей значения в связи с новыми обстоятельствами, например, исчезновением самих институтов, о которых говорится в этих определениях.
В статьях 14 и 15 Положения речь идет об избрании Патриарха. «Вопрос о созыве Собора (для избрания Патриарха) ставит Священный Синод под председательством Местоблюстителя и определяет время созыва не позднее 6 месяцев по освобождении Патриаршего Престола» . Местоблюститель председательствует на Соборе. Срок для избрания Патриарха не указан в самих канонах, но он определен в первой главе 123-й новеллы Юстиниана, которая включена в «Номоканон в XIV титулах» и в нашу «Кормчую Книгу», и составляет 6 месяцев. В Положении ничего не говорится о составе Собора, созываемого для избрания Патриарха. Но на самом Соборе 1945 г., принявшем Положение, и на Соборе 1971 г. в избрании участвовали лишь епископы, которые, однако, голосовали не только от своего имени, но и от имени клира и мирян своих епархий.
В Положении Собора 1945 г. о Местоблюстителе говорится в ст. 12–15. Отличие этих статей от соответствующих положений, предусмотренных в определениях Собора 1917–1918 гг., заключалось в том, что Местоблюститель не избирается: в эту должность должен вступить старейший по хиротонии постоянный член Священного Синода. Согласно Положению, Местоблюститель назначается лишь после освобождения Патриаршего Престола, т.е. пока Патриарх жив и не оставил Престол, даже если он в отпуске, болен или находится под судебным следствием, Местоблюститель не назначается.
В ст. 13 говорится о правах Местоблюстителя. Как и сам Патриарх, он управляет Русской Церковью совместно с Синодом; имя его возносится за богослужением во всех храмах Русской Православной Церкви; он обращается с посланиями ко «всей Русской Церкви и к предстоятелям поместных Церквей. Но в отличие от Патриарха, Местоблюститель сам, когда найдет это нужным, не может ставить вопрос о созыве Собора Архиереев или Поместного Собора с участием клира и мирян. Данный вопрос ставит Синод под его председательством. Причем речь может идти лишь о созыве Собора для избрания Патриарха и не позднее 6 месяцев с момента освобождения Патриаршего Престола. Положение не предоставляет Местоблюстителю права награждать архиереев титулами и высшими церковными отличиями.
Священный Синод, согласно Положению об управлении Русской Православной Церковью 1945 г., отличался от Синода, образованного в 1918 г., тем, что он не делил свою власть с Высшим Церковным Советом и имел иной состав, а от Временного Синода при Заместителе Местоблюстителя он отличался наличием реальной власти, тем, что не являлся только совещательным органом при Первоиерархе.
Составу Синода посвящены ст. ст. 17–21 Положения. Священный Синод, согласно Положению, состоял из председателя – Патриарха, – постоянных членов – митрополитов Киевского, Минского и Крутицкого (Архиерейский Собор 1961 г. расширил состав Священного Синода, включив в него в качестве постоянных членов Управляющего делами Московской Патриархии и Председателя Отдела внешних церковных сношений). Три временных члена Синода вызываются поочередно на полугодовую сессию, согласно списку архиереев по старшинству (для этого все епархии разделены на три группы). Вызов архиерея в Синод не обусловлен двухлетним пребыванием его на кафедре. Синодальный год разделен на 2 сессии: с марта по август и с сентября по февраль.
В отличие от Определения Поместного Собора 1917–1918 гг., в котором подробно регламентирована компетенция Синода, в Положении ничего не говорится о круге подведомственных ему дел. Однако в ст. 1 Положения предусматривалось, что управление Русской Церковью осуществляется Патриархом совместно со Священным Синодом. Следовательно, все важные общецерковные дела решаются Патриархом не единолично, а в согласии с возглавляемым им Синодом.
Чьи действия и узаконения прямо осуждались Собором (или лично Патриархом), не чинили прямых препятствий проведению занятий Собора.
Собор, подготовка к которому велась с начала 1900-х годов, открылся в период господства антимонархических настроений в обществе и Церкви. В состав Собора входили 564 члена, в том числе 227 - от иерархии и духовенства, 299 - от мирян . Присутствовали глава Временного правительства Александр Керенский , министр внутренних дел Николай Авксентьев , представители печати и дипломатического корпуса .
Подготовка Собора
Созыв Собора
10-11 августа 1917 года Святейший синод принял «Устав Поместного Собора» , который, в частности, несколько менял норму «Положения» в части членства в Соборе: «Собор образуется из Членов по выборам, по должности, и по приглашению Святейшего Синода и самого Собора» . «Устав» принимался в качестве «руководственного правила» - до принятия самим Собором его устава; документ определял, что Поместный собор обладает всей полнотой церковной власти для устроения церковной жизни «на основе Слова Божия, догматов, канонов и предания Церкви».
Состав, полномочия и органы Собора
Согласно принятому Предсоборным советом 4 июля 1917 года «Положению о созыве Поместного собора Православной всероссийской церкви в Москве 15 августа 1917 года» , в состав Собора входили члены по выборам, по должностям и по приглашению Святейшего синода . Основу Собора формировали епархиальные делегации, которые состояли из правящего архиерея, двоих клириков и троих мирян. Один из двух клириков должен был быть священником, а второй мог быть кем угодно, от псаломщика до викарного епископа. Клирики и миряне избирались на специальном епархиальном собрании, причём выборщики на это собрание избирались на уровне приходов , на приходских собраниях. Епархиальные делегации и составили основную массу соборян .
К участию в занятиях Священного собора были призваны по должности: члены Святейшего правительствующего синода и Предсоборного совета, все епархиальные архиереи (штатный епископат Российской церкви, викарные архиереи - по приглашению), два протопресвитера - Успенского собора и военного духовенства, наместники четырёх лавр , настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей , Саровской и Оптиной пустыни ; также по избранию: от каждой епархии по два клирика и по три мирянина , представители монашествующих, единоверцев , духовных Академий, воинов действующей армии, представители Академии наук, университетов, Государственного совета и Государственной думы . Выборы от епархий, согласно разработанным Предсоборным советом «Правилам», были трёхступенчатыми: 23 июля 1917 года в приходах избирались выборщики, 30 июля выборщики на собраниях в благочиннических округах избирали членов епархиальных избирательных собраний, 8 августа епархиальные собрания избирали делегатов на Поместный собор. Всего на Собор было избрано и назначено по должности 564 члена: 80 архиереев, 129 пресвитеров , 10 диаконов и 26 псаломщиков из белого духовенства, 20 монахов (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян . Таким образом, миряне составляли большинство членов Собора, что было отражением господствовавших тогда чаяний к восстановлению «соборности » в Русской церкви. Однако, устав Священного собора предусматривал особую роль и полномочия епископата : вопросы догматического и канонического характера по их рассмотрении Собором подлежали утверждению на совещании епископов.
Своим Почётным председателем Собор утвердил старейшего иерарха Российской церкви митрополита Киевского Владимира ; Председателем Собора был избран митрополит Московский Тихон . Был образован Соборный совет; учреждено 22 отдела, которые предварительно готовили доклады и проекты Определений, выносившихся на пленарные сессии .
Ход работы Собора
Первая сессия Собора. Избрание Патриарха
Первая сессия Собора, продолжавшаяся с 15 августа по 9 декабря 1917 года, была посвящена вопросам реорганизации высшего церковного управления: восстановления патриаршества, избрания патриарха, определения его прав и обязанностей, учреждения соборных органов для совместного с патриархом управления церковными делами, а также обсуждению правового положения Православной церкви в России.
С первой сессии Собора возникла острая дискуссия о восстановлении патриаршества (предварительное обсуждение вопроса находилось в компетенции Отдела о высшем церковном управлении; председатель Отдела - епископ Астраханский Митрофан (Краснопольский)). Наиболее активными поборниками восстановления патриаршества, наряду с епископом Митрофаном, выступали члены Собора архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) и архимандрит (впоследствии архиепископ) Иларион (Троицкий) . Противники патриаршества указывали на опасность того, что оно может сковать соборное начало в жизни Церкви и даже привести к абсолютизму в Церкви; среди видных противников восстановления патриаршества были профессор Киевской духовной академии Пётр Кудрявцев , профессор Александр Бриллиантов , протоиерей Николай Цветков, профессор Илья Громогласов , князь Андрей Чагадаев (мирянин от Туркестанской епархии), профессор Петербургской духовной академии Борис Титлинов , будущий идеолог обновленчества . Профессор Николай Кузнецов считал, что существует реальная опасность, что Священный синод , как исполнительный орган власти, действующий в межсоборный период, может превратиться в простой совещательный орган при Патриархе, что также явится умалением прав архиереев - членов Синода .
11 октября вопрос о патриаршестве был вынесен на пленарные заседания Собора. К вечеру 25 октября в Москве уже знали о победе большевиков в Петрограде .
28 октября 1917 года прения были прекращены. В заключительном слове епископ Астраханский Митрофан говорил: «Дело восстановления патриаршества нельзя откладывать: Россия горит, всё гибнет. И разве можно теперь долго рассуждать, что нам нужно орудие для собирания, для объединения Руси? Когда идёт война, нужен единый вождь, без которого воинство идёт вразброд» . В тот же день было принято, а 4 ноября епископским совещанием утверждено «Определение по общим положениям о высшем управлении Православной Российской Церкви» (первое положение было принято в редакции профессора Петра Кудрявцева ):
Около 13 часов 15 минут того же 28 октября Председатель митрополит Тихон объявил, что «поступило заявление за подписью 79 Членов Собора о немедленном, в ближайшем заседании, избрании записками трёх кандидатов в сан патриарха» .
В заседании 30 октября вопрос о немедленном начале выборов кандидатов в патриархи был поставлен на голосование и получил 141 голос «за» и 121 «против» (12 воздержались) . Был выработан порядок избрания патриарха в два этапа: тайным голосованием и посредством жребия: каждый член Собора подавал записку с одним именем ; на основании поданных записок составлялся список кандидатов; по оглашении списка Собор избирал троих кандидатов подачею записок с указанием трёх имён из числа указанных в списке; имена первых троих, получивших абсолютное большинство голосов, полагались на святой престол ; избрание из числа троих решалось вынутием жребия . Несмотря на возражения от ряда членов Собора, было принято решение «на сей раз выбирать патриарха из лиц священного сана » ; сразу же затем было принято предложение профессора Павла Прокошева , которое позволяло голосовать за любое лицо, которое не имеет к тому канонических препятствий .
По результатам подсчёта 257 записок, были оглашены имена 25 кандидатов, включая Александра Самарина (три голоса) и протопресвитера Георгия Шавельского (13 голосов); наибольшее количество голосов получил архиепископ Антоний (Храповицкий) (101), далее шли Кирилл (Смирнов) и Тихон (23) . Шавельский обратился с просьбой снять его кандидатуру .
В заседании 31 октября кандидатуры Самарина и протопресвитера Николая Любимова были отклонены со ссылкой на «вчерашнее постановление» (Любимов, кроме того, был женат). Были проведены выборы троих кандидатов из числа кандидатов списка; из 309 поданных записок архиепископ Антоний получил 159 голосов, архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) - 148, митрополит Тихон - 125; абсолютное большинство, таким образом, получил только Антоний; оглашение его имени Председателем было встречено возгласами «Аксиос » . В следующем туре голосования абсолютное большинство было получено только Арсением (199 из 305) . В третьем туре из 293 записок (две было пустых) Тихон получил 162 голоса (результат был оглашён архиепископом Антонием) .
В заседании 2 ноября Собор слушал спонтанные рассказы лиц, составивших во главе с митрополитом Тифлисскоим Платоном (Рождественским) посольство от Собора в Московский военно-революционный комитет для переговоров о прекращении кровопролития на улицах Москвы (Платону удалось иметь беседу с лицом, представившимся «Соловьёвым» ) . Поступило предложение тридцати членов (первый подписавший - архиепископ Евлогий (Георгиевский) «сегодня же совершить крестный ход целым Собором, <…> вокруг того района, где происходит кровопролитие» . Ряд выступавших, включая Николая Любимова, призывали Собор не спешить с избранием Патриарха (намечалось на 5 ноября) ; но намеченная дата была принята в заседании 4 ноября.
Сергей Булгаков полагал: «Законопроект вырабатывался именно в сознании того, что́ должно быть, в сознании нормального и достойного положения Церкви в России. Наши требования обращены к русскому народу через головы теперешних властей. Конечно, возможно наступление такого момента, когда Церковь должна анафематствовать государство. Но, без сомнения, этот момент ещё не наступил»
«1. Управление церковными делами принадлежит Всероссийскому Патриарху совместно с Священным Синодом и Высшим Церковным Советом. 2. Патриарх, Священный Синод и Высший Церковный Совет ответственны пред Всероссийским Поместным Собором и представляют ему отчёт о своей деятельности за междусоборный период. <…>»
Таким образом, высшая власть в Церкви организовывалась посредством её разделения между тремя органами - по модели, существовавшей с 1862 года в Константинопольском патриархате (в соответствии с положениями «Общих уставов» (Γενικοὶ Κανονισμοί). К ведению Священного синода были отнесены дела иерархически-пастырского, вероучительного, канонического и литургического характера; к компетенции Высшего церковного совета - дела церковно-общественного порядка: административные, хозяйственные, школьно-просветительные; особо важные вопросы, связанные с защитой прав Церкви, подготовкой к предстоящему Собору, открытием новых епархий, подлежали рассмотрению совместного присутствия Священного синода и Высшего церковного совета.
8 декабря было принято «Определение о правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России» (8 декабря 1917 года), которое гласило:
«1. Патриарх Российской Церкви есть Первоиерарх ея и носит титул „Святейший Патриарх Московский и всея России“. 2. Патриарх а) имеет попечение о внутреннем и внешнем благосостоянии Российской Церкви, в потребных случаях предлагает о надлежащих для того мероприятиях Священному Синоду или Высшему Церковному Совету и является представителем Церкви пред государственною властию; б) созывает Церковные Соборы, согласно положению о них и председательствует на Соборах: в) председательствует в Священном Синоде, Высшем Церковном Совете и соединённом присутствии обоих учреждений; <…>» .
Вторая сессия Собора
Вторая сессия Собора, проходившая с 20 января по 7 (20) апреля 1918 года, рассматривала вопросы, относящиеся к епархиальному управлению, приходской жизни и устройству единоверческих приходов.
Политическая ситуация в стране выдвинула на первый план иные вопросы, отличные от планируемых, и прежде всего отношение к акциям новой власти, затрагивавшим положение и деятельность Православной Церкви. Внимание членов Собора было привлечено к событиям в Петрограде, где 13-21 января 1918 года, по приказу народного комиссара общественного призрения Александры Коллонтай , красные матросы пытались «реквизировать» помещения Александро-Невской лавры , в ходе чего был убит протоиерей Пётр Скипетров ; события вызвали грандиозный крестный ход и «всенародное моление» за гонимую Церковь. О событиях вокруг Лавры доносил Собору настоятель Александро-Невской лавры епископ Прокопий (Титов) ; донесение стало предметом обсуждения в первый же день второй сессии Собора. Протоиерей Николай Цветков оценил события в Петрограде как «первое столкновение со слугами сатаны».
19 января, в свой день рождения, Патриарх Тихон, издал Воззвание, анафематствовавшее «безумцев», которые не назывались конкретно и ясно, но характеризовались следующим образом: «<…> гонения воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово и вместо любви христианской всюду сеять семена злобы, ненависти и братоубийственной брани». Воззвание обращалось к верным: «Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение». Послание призывало к защите Церкви:
«Враги церкви захватывают власть над нею и её достоянием силою смертоносного оружия, а вы противопоставьте им силою веры вашего всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной. А если нужно и пострадать за дело Христово, зовём вас, возлюбленные чада церкви, зовём вас на эти страдания вместе с собою словами Св. Апостола: „Кто ны разлучит от любве Божия? Скорбь ли, или теснота, или гонения, или глад, или нагота, или беда, или меч? “ (Рим. ). А вы, братия архипастыри и пастыри, не медля ни одного часа в вашем духовном делании, с пламенной ревностью зовите чад ваших на защиту попранных ныне прав церкви Православной, немедленно устройте духовные союзы, зовите не нуждою, а доброй волей становиться в ряды духовных борцов, которые силе внешней противопоставят силу своего святого воодушевления, и мы твёрдо уповаем, что враги церкви будут посрамлены и расточатся силою креста Христова, ибо непреложно обетование Самого Божественного Крестоносца: „Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей“.» .
22 января Собор обсудил «Воззвание» Патриарха и принял постановление с одобрением воззвания и призывом к Церкви «объединиться ныне вокруг Патриарха, дабы не дать на поругание веры нашей» .
23 января был издан утверждённый СНК 20 января (2 февраля) 1918 года «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви » , который провозглашал в Российской Республике свободу совести , запрещал какие бы то ни было «преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан», объявлял «народным достоянием» (п. 13) имущества религиозных обществ, лишал их права юридического лица и возможности преподавать вероучение в общеобразовательных учреждениях, включая и частные.
25 января Священный Собор издал «Соборное постановление по поводу декрета совета народных комиссаров об отделении Церкви от государства» :
«1. Изданный советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собою, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни православной Церкви и акт открытого против неё гонения.
2. Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73 правилу святых апостол и 13 правилу VII Вселенского Собора). »
Кроме того, 27 января Собор издал «Воззвание священного Собора к православному народу по поводу декрета народных комиссаров о свободе совести» , которое гласило:
«Православные христиане! От века неслыханное творится у нас на Руси Святой. Люди, ставшие у власти и назвавшие себя народными комиссарами, сами чуждые христианской, а некоторые из них и всякой веры, издали декрет (закон), названный „о свободе совести“, а на самом деле устанавливающий полное насилие над совестью верующих. <…>»
25 января 1918 года был убит после взятия Киева большевиками митрополит Владимир Киевский , гибель которого была воспринята как акт открытого гонения на духовенство. В тот же день Собор принял резолюцию, которой Патриарху поручалось назвать имена трёх лиц, которые могли бы стать патриаршими местоблюстителями в случае его смерти до выборов нового патриарха; имена должны были держаться в тайне и быть оглашены в случае невозможности для Патриарха исполнять свои обязанности.
«Определение Священного Собора Православной Российской Церкви о мероприятиях, вызываемых происходящим гонением на Православную Церковь» от 5 (18) апреля 2018 года гласило:
«1. Установить возношение в храмах за Богослужением особых прошений о гонимых ныне за Православную Веру и Церковь и о скончавших жизнь свою исповедниках и мучениках.
2. Совершать торжественные моления: а) поминальное об упокоении со святыми усопших и б) благодарственное о спасении оставшихся в живых. <…>
3. Установить во всей России ежегодное молитвенное поминовение в день 25-го января, или в следующий за сим воскресный день (вечером) всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников . <…>»
Священный Собор, кроме того, рассмотрел вопрос о статусе единоверия , существовавшего в Российской Церкви с 1800 года ; принятое «Определение» от 22 февраля (7 марта) 1918 года гласило:
«1. Единоверцы суть чада Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, кои, с благословления Поместной Церкви, при единстве веры и управления, совершают церковные чинопоследования по Богослужебным книгам, изданным при первых пяти Русских Патриархах, - при строгом сохранении древнерусского бытового уклада.
2. Единоверческие приходы входят в состав православных епархий и управляются, по определению Собора или по поручению правящего Архиерея, особыми единоверческими Епископами, зависимыми от епархиального Архиерея. <…>»
Третья сессия Собора
В повестке третьей сессии, проходившей с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября 1918 года, намечено было выработать соборные Определения о деятельности высших органов церковного управления, о Местоблюстителе Патриаршего Престола ; о монастырях и монашествующих; о привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения; об охране церковных святынь от кощунственного захвата и поругания.
В тот же день, обращаясь к собравшимся, Патриарх Тихон объявил о прекращении работы Собора.
Память
На основании решения Священного синода от 27 декабря 2016 года (журнал № 104) был образован «Организационный комитет празднования 100-летия открытия Священного собора Православной российской Церкви и восстановления Патриаршества в Русской православной церкви» под председательством митрополита Варсонофия . В ходе заседаний 21 февраля, 15 марта и 5 апреля 2017 года оргкомитет определил план юбилейных мероприятий в 39 пунктов и отдельный план юбилейных мероприятий в духовных учебных заведениях в 178 пунктов. Планы мероприятий включали проведение конференций, лекториев и выставок в Москве и других городах, ряд научных и популярных издательских проектов, а также освещение юбилейных тем в средствах массовой информации. Центральные торжества намечены на 28 августа - 100-летие открытия Собора, 18 ноября - 100-летие избрания патриарха Тихона и 4 декабря - в день его Патриаршей интронизации .
Собор отцов Поместного собора Церкви русской 1917-1918 годов
4 мая 2017 года Священный синод Русской православной церкви включил в богослужебный месяцеслов соборную память «Отцев Поместнаго Собора Церкви Русския 1917-1918 гг.». В качестве дня памяти установлена дата 5 (18) ноября - день избрания святителя Тихона на Московский патриарший престол .
Решением Священного синода от 29 июля 2017 года были утверждены тропарь , кондак и величания Святым отцам Поместного собора Церкви русской .
Публикация трудов Собора
В 1917-1918 годах Соборным советом было издано около ста деяний Собора. Издание было неполным, в него не вошли многие предварительные материалы, касавшиеся подготовки и работы заседаний Собора. С 1993 по 2000 год усилиями московского Новоспасского монастыря были подготовлены первые репринтные публикации деяний и постановлений Поместного собора 1917-1918 годов. В 2000 году в Обществе любителей церковной истории был издан трёхтомный «Обзор деяний Собора». 14 октября 2011 года в Новоспасском монастыре был создан научно-редакционный совет по научно-академическому изданию трудов Собора. В настоящее время издано восемь томов из запланированных 36.
Нумизматика
25 октября 2018 года Банк России выпустил в обращение памятную серебряную монету номиналом 100 рублей «100-летие Всероссийского Церковного Собора 1917–1918 годов и восстановления Патриаршества в Русской православной церкви» .
Примечания
- Записки Санкт-Петербургских религиозно-философских собраний. - СПб., 1906.
- Церковные ведомости. - 1906. - С. 38-39, 470.
- Верховской П. В. О необходимости изменить русские основные законы в пользу законодательной независимости православной русской церкви.
- Правительственный вестник. - 2 (15) марта 1912. - № 50. - С. 4.
- Церковные ведомости. - 1912. - № 9. - С. 54.
отвечает Александра
ОТВЕЧАЕТ СВЯЩЕННИК ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВ
Рассекречены деяния собора 1917 года по вопросу о присяге Государю Николаю II
Поместному собору 1917–1918 гг., известному главным образом тем, что на нём в Русской православной церкви (РПЦ) было восстановлено патриаршество, посвящено множество исторической литературы . Однако в отношении вопросов, так или иначе связанных со свержением монархии, позиция Собора продолжает оставаться практически не исследованной. Задача же данной статьи – отчасти восполнить этот пробел.
Поместный собор был открыт в Москве 15 августа 1917 г. Для участия в его работе было избрано и назначено по должности 564 человека: 80 архиереев, 129 лиц пресвитерского сана, 10 дьяконов из белого (женатого) духовенства, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян . Собор работал более года. За этот период состоялись три его сессии: первая – с 15 (28) августа по 9 (22) декабря 1917 г., вторая и третья – в 1918 г.: с 20 января (2 февраля) по 7 (20) апреля и с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября.
18 августа председателем Собора был избран митрополит Московский Тихон (Беллавин): как архипастырь того города, в котором собрался церковный форум. Сопредседателями (заместителями, или по терминологии той поры – товарищами председателя) из архиереев были избраны архиепископы Новгородский Арсений (Стадницкий) и Харьковский Антоний (Храповицкий), из священников – протопресвитеры Н.А. Любимов и Г.И. Шавельский, из мирян – князь Е.Н. Трубецкой и М.В. Родзянко (до 6 октября 1917 г. – председатель Государственной думы). "Всероссийский" митрополит Владимир (Богоявленский) (в 1892–1898 гг. он был экзархом Грузии, в 1898–1912 гг. – митрополитом Московским, в 1912–1915 гг. – С.-Петербургским, а с 1915 г. – Киевским) стал почётным председателем Собора .
Для координации деятельности собора, решения "общих вопросов внутреннего распорядка и объединения всей деятельности" был учреждён Соборный совет, который не прекращал свою деятельность и во время перерывов между занятиями Собора .
30 августа в составе Поместного собора были сформированы 19 отделов. Их ведению которых подлежало предварительное рассмотрение и подготовка широкого круга соборных законопроектов. В каждый отдел входили епископы, клирики и миряне. Для рассмотрения узкоспециализированных вопросов названные структурные подразделения собора могли формировать подотделы. Согласно Уставу собора , порядок рассмотрения дел на нём был следующим. Для представления своих материалов Собору отделы могли выдвигать одного или нескольких докладчиков. Без поручения или разрешения отдела никакие обсуждавшиеся вопросы не могли быть доложены на соборном заседании. Для принятия соборного постановления, из соответствующего отдела должны были поступить в письменном виде доклад, а также (по желанию участников его заседаний) особые мнения. Заключение отдела следовало излагать в виде предполагаемого соборного постановления. О заседаниях отделов составлялись письменные протоколы, в которых фиксировались время заседания, имена присутствовавших, рассматривавшиеся вопросы, сделанные предложения, постановления и заключения .
Поскольку весной-летом 1917 г. духовенством РПЦ в центре (Св. синодом) и на местах (архиереями и различными церковными съездами) так или иначе уже была высказана точка зрения относительно свержения монархии , то на Поместном соборе рассмотрение вопросов, связанных с политическими событиями Февральской революции, не было запланировано. На это было обращено внимание православных, приславших в августе-октябре 1917 г. Поместному собору по меньшей мере десяток соответствующих писем. Большинство из них было непосредственно адресовано митрополитам Московскому Тихону и Киевскому Владимиру.
В письмах высказывалось определённое смятение, которое возникло среди мирян после отречения императора Николая II от престола. Говорилось о неминуемом излиянии на Россию гнева Божьего за свержение монархии и фактическое отвержение православными помазанника Божия. Собору предлагалось объявить о неприкосновенности личности Николая II, вступиться за находящегося в заточении государя и его семью, а также исполнять положение грамоты Земского собора 1613 г. о необходимости верности народа России династии Романовых. Авторы писем обличали пастырей за их факическое предательство царя в февральско-мартовские дни 1917 г. и за приветствие различных "свобод", приведших Россию к анархии. Священнослужители РПЦ призывались к покаянию за свою деятельность по поддержке свержения монархии. Поместному собору излагались настоятельные просьбы разрешить народ России от прежней присяги на верность императору . (В марте же 1917 г., как известно, Святейший синод распорядился приводить паству к присяге Временному правительству без освобождения паствы от прежней – верноподданнической, принесённой ранее императору) .
Таким образом, по мнению авторов писем, над народом России с первых дней весны 1917 г. тяготел грех клятвопреступления. И этот грех нуждался в определённом соборном акте покаяния. Православные просили церковную власть разрешить свою совесть от клятвопреступления.
Однако несмотря на продолжительное время своей работы, Собор не сделал каких-либо ответных действий в отношении упомянутых писем: в протоколах его заседаний об этом никаких сведений не обнаружено. Есть все основания полагать, что митрополиты Тихон и Владимир, посчитав эти письма "неугодными" для оглашения и "неполезными" для обсуждения, положили их, как говорится, "под сукно". Такая позиция иерархов становится тем более понятной, если учесть, что оба владыки в феврале-марте 1917 г. являлись членами Св. синода, причём митрополит Владимир – первенствующим. А вопросы, поднимаемые в письмах монархистов, так или иначе побуждали к пересмотру и переоценке политической линии Русской церкви в отношении к свержению самодержавия, заданной членами Св. синода в первые дни и недели весны 1917 г.
Всё же одному из писем, подобному упомянутым, на Поместном соборе был дан ход. Оно было написано 15 ноября 1917 г. крестьяном Тверской губернии М.Е. Никоновым и адресовано архиепископу Тверскому Серафиму (Чичагову). Письмо начиналось словами: "Высокопреосвященнейший Владыко, прошу Вашего Святительского благословения для передачи сего послания Святейшему Всероссийскому Собору". Таким образом, фактически оно являлось посланием Поместному собору. Владыка Серафим, соответственно, и вынес его на рассмотрение высшего органа Русской церкви.
В письме М.Е. Никонова среди прочего содержались и оценки действий иерархии в период Февраля 1917-го. Автор говорил: "[…] Нам думается, что Святейший Синод сделал непоправимую ошибку, что преосвященные пошли навстречу революции. Неведомо нам сей причины. Страха ли ради Иудейска ? Или по влечению своего сердца, или по каким-либо уважительным причинам, но всё-таки поступок их в верующих произвёл великий соблазн, и не только в православных, но даже в среде старообрядцев. Простите меня, что коснулся сего вопроса – не наше дело о том обсуждать: это дело Собора, я только поставил на вид народное суждение. В среде народа такие речи, что якобы поступком Синода многие здравомыслящие люди введены в заблуждение, а также многие и в среде духовенства. […] Православный русский народ уверен, что Святейший Собор в интересах Святой матери нашей церкви, отечества и Батюшки Царя, самозванцев и всех изменников, поругавшихся над присягой, предаст анафеме и проклятию с их сатанинской идеей революции. И Святейший Собор укажет своей пастве, кто должен взять кормило правления в великом Государстве. […] Не простая же комедия совершаемый акт Священного Коронования и помазания Святым миром царей наших в Успенском Соборе [Московского Кремля], принимавших от Бога власть управлять народом и Тому Единому отдавать ответ, но никак не конституции или какому-то парламенту". Оканчивалось послание словами: "Всё вышеизложенное, что здесь написал, не моё только личное сочинение, но голос православно-русского народа, стомиллионной деревенской России, в среде которого нахожусь я" .
Письмо было передано владыкой Серафимом в Соборный совет, на котором оно было рассмотрено 23 ноября (через лования патриарха Тихона). В делопроизводственной документациидень после насто "Послание" было охарактеризовано как "…о предании анафеме и проклятию всех изменников родины, надругавшихся над присягой, и о принятии мер к побуждению пастырей Церкви соблюдать требования церковной дисциплины". Соборный совет препроводил "Послание" для рассмотрения в отдел "О церковной дисциплине" . Председателем этого отдела в то время был митрополит Киевский Владимир, 25 января 1918 г. убитый в Киеве неустановленными людьми (не без содействия насельников Киево-Печерской лавры) .
Приблизительно через два месяца после опубликования советского декрета "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" от 20 января (2 февраля) 1918 г. , в рамках соборного отдела "О церковной дисциплине" было создано специальное структурное подразделение – IV подотдел. В его задачу входило рассмотрение нескольких вопросов, первым из которых – "О присяге Правительству вообще и бывшему Императору Николаю II-му в частности" . 16 (29) марта 1918 г. в московском епархиальном доме состоялось первое, организационное заседание этого подотдела. Помимо его председателя – протоиерея Д.В. Рождественского и секретаря В.Я. Бахметьева присутствовало ещё 6 человек. Второе (первое рабочее) заседание подотдела проходило 21 марта (3 апреля) 1918 г. На нём присутствовало 10 лиц духовного и мирского званий . Был заслушан написанный ещё 3 октября 1917 г. доклад отделу "О церковной дисциплине" священника Василия Беляева – члена Поместного собора по избранию от Калужской епархии. В нём затрагивались по существу те же проблемы, что и в письме М.Е. Никонова: о присяге и клятвопреступлении православных в феврале-марте 1917 г. Доклад был следующего содержания:
"Революцией вызваны такие явления, которые, оставаясь в плоскости церковно-гражданской, крайне смущают совесть верующих. К таким явлениям в первую очередь нужно отнести присягу на верноподданство бывшему императору Николаю II. Что этот вопрос действительно волнует совесть верующих и ставит в тяжёлое положение пастырей, видно хотя бы из следующих фактов. К пишущему эти строки в первой половине марта месяца обратилась одна из учительниц земских школ с требованием категорического ответа на вопрос, свободна ли она от присяги, данной императору Николаю II. Если не свободна, то просит освободить с тем, чтобы ей была дана возможность с спокойной совестью работать в новой России. В мае месяце пишущий эти строки имел публичный разговор с одним из старообрядцев, который всех православных называл клятвопреступниками за то, что они, не будучи освобождены от присяги императору Николаю II, признали Временное правительство. Наконец, в сентябре месяце автору доклада поступило от одного из священников следующее письмо: "Смею обратиться к вам, как делегату нашей епархии, нельзя ли Вам возбудить вопрос пред членами Собора об освобождении православных верующих от присяги, данной Николаю II при вступлении его на престол, так как истинно верующие в сомнении относительно этого вопроса".
И в самом деле, вопрос о присяге – один из кардинальных вопросов церковной дисциплины, как вопрос совести в связи с практическим осуществлением гражданских прав и обязанностей. От того или иного решения этого вопроса зависит отношение православного христианина к политике, отношение к творцам политики, кто бы они ни были: императоры ли то, президенты ли?.. И является совершенно необходимым для православно-христианского сознания решить вопросы:
1) Допустима ли присяга вообще в верности правителям?
2) Если допустима, то безгранично ли действие присяги?
3) Если действие присяги не безгранично, то в каких случаях и кем верующие должны быть освобождаемы от клятвы?
4) Акт отречения императора Николая II-го – достаточный ли повод для православных считать себя свободными от данной присяги?
5) Сами ли православные, каждый в отдельности, в известных случаях считают себя свободными от присяги, или же требуется авторитет Церкви?
7) И если на нас лежит грех клятвопреступничества, то не должно ли Собору свободить совесть верующих?"
Вслед за докладом о. Василия было зачитано письмо М.Е. Никонова . Возникла дискуссия. В ходе неё прозвучало, что Поместному собору в самом деле необходимо освободить паству от действия верноподданнической присяги, поскольку в марте 1917 г. Св. синод не издал соответствующего акта. Однако были высказаны и суждения иного плана: что решение поставленных вопросов надо отложить до той поры, пока общественно-политическая жизнь страны не войдёт в нормальную колею. Вопрос же о помазанничестве одними членами подотдела был признан "частным вопросом", то есть не заслуживающим соборного внимания, а другими – сложнейшей проблемой, решение которой требует больших интеллектуальных усилий и времени обсуждения. Скептиками была озвучена точка зрения, что разрешение поставленных священником В.А. Беляевым и крестьянином М.Е. Никоновым вопросов не под силу подотделу, поскольку требует комплексного исследования с канонической, юридической и исторической сторон, что эти вопросы относятся скорее не к церковной дисциплине, а к области богословия. Соответственно, поступило предложение отказаться от их разработки. Тем не менее подотделом было решено продолжить дискуссию на дальнейших заседаниях. К ней надлежало привлечь учёных из состава участников Поместного собора .
Следующее рассмотрение обозначенных вопросов проходило на четвёртом заседании IV подотдела , состоявшемся 20 июля (2 августа). Присутствовало 20 человек – рекордное для IV подотдела число, в том числе два архиерея (преосвященные почему-то не записались в качестве участников заседания). С докладом "О присяге правительству на верность вообще и в частности – бывшему Государю Императору Николаю II-му" выступил профессор Московской духовной академии С.С. Глаголев. После краткого обзора понятия о клятве и значении её с древнейших времён и до начала XX в. докладчик суммировал своё видение проблемы в шести положениях. Последнее из них звучало так:
"При обсуждении вопроса о нарушении присяги бывшему государю Императору Николаю II-му нужно иметь в виду, что произошло не отречение Николая II-го, а свержение его с Престола, и не только свержение его, но и самого Престола (принципов: православия, самодержавия и народности). Если бы государь по доброй воле удалился на покой, то тогда не могло бы быть речи о клятвопреступлении, но для многих несомненно, что в акте отречения Николая II-го момента свободной воли не было.
Факт нарушения присяги революционным путём спокойно приняли: 1) по страху – несомненные консерваторы – некоторая часть духовенства и дворянства, 2) по расчёту – купцы, мечтавшие поставить капитал на место аристократии рода, 3) люди разных профессий и классов, верившие в различной мере в благие последствия переворота. Эти люди (с их точки зрения) ради предполагаемого блага совершили действительное зло – нарушили слово, данное с клятвою. Виновность их несомненна; можно лишь говорить о смягчающих обстоятельствах, если таковые найдутся. […] Отрекался и [апостол] Петр , но он принёс достойные плоды покаяния . Нужно и нам одуматься и принести достойные плоды покаяния" .
После доклада профессора Глаголева возникли прения, в которых участвовало 8 человек, в том числе оба иерарха. Выступления приходских пастырей и мирян свелись к следующим тезисам:
– Необходимо выяснить вопрос о том, насколько законна и обязательна была присяга на верность императору и его наследнику, поскольку интересы государства иногда находятся в противоречии с идеалами православной веры;
– На присягу надо взглянуть с учётом того, что до отречения государя от престола у нас был религиозный союз с государством. Клятва носила мистический характер, и игнорировать это нельзя;
– В условиях светского характера власти прежде бывшая тесная связь государства с церковью разрывается, и верующие могут чувствовать себя свободными от присяги;
– Лучше наличие хоть какой-то власти, чем хаос анархии. Народ же должен исполнять те требования правителей, которые не противоречат его религиозным убеждениям. Всякая власть будет требовать от народа принесения себе присяги. Церковь должна решить: следует ли восстанавливать присягу в том виде, в каком она была, или нет. Присяга же антихристианской власти незаконна и нежелательна;
– При теократическом характере власти присяга естественна. Но чем далее происходит отдаление государства от церкви, тем присяга нежелательнее;
– Члены Государственной думы в февральско-мартовские дни 1917 г. не нарушили своей присяги. Сформировав из своего состава Исполнительный комитет, они выполняли свой долг пред страной, чтобы удержать начинавшуюся анархию;
– Можно было бы считать себя освобождёнными от верноподданнической присяги лишь в случае добровольного отречения Николая II. Но позднейшими обстоятельствами выяснилось, что это отречение было сделано под давлением. Великий князь Михаил Александрович отказался занять престол также под давлением;
– Любая присяга направлена на ограждение мира и безопасности. После восстановления в России порядка в государственной и общественной жизни пастырям Русской церкви надо бороться с леворадикалами, пропагандирующими идеи ненужности принесения каких-либо присяг. Нужно воспитывать в народе верность присяге;
– Св. синоду ещё в марте 1917 г. следовало бы издать акт о снятии Помазания с бывшего Государя. Но кто осмелится поднять руку на Помазанника Божия?
– Церковь, распорядившись заменить моления об императоре поминовением Временного правительства , ничего не сказала по поводу благодати царского помазания. Народ тем самым был сбит с толку. Он ждал указаний и соответствующих разъяснений от высшей церковной власти, но и до сих пор не услышал об этом ничего;
– Церкви повредила её прежняя связь с государством. Народная совесть теперь должна получить указания сверху: считать ли ей себя свободной от прежних присяг, принесённых сначала на верность царю, а потом Временному правительству? связывать или не связывать себя присягою новой власти?
– Если Православие перестанет быть господствующей в России верой, то церковную присягу вводить не стоит.
В выступлении архиепископа Астраханского Митрофана (Краснопольского) прозвучала расхожая с весны 1917 г. точка зрения, что, отрекаясь от престола, государь тем самым освободил всех от верноподданнической присяги. В конце дебатов слово взял епископ Чистопольский Анатолий (Грисюк). Он сказал, что Поместному собору необходимо вынести своё авторитетное мнение по вопросу о присяге императору Николаю II, поскольку следует успокоить совесть верующих. А для этого вопрос о присяге должен быть всесторонне исследован на Соборе.
В итоге обмен мнений было решено продолжить в следующий раз .
Пятое заседание IV подотдела состоялось 25 июля (7 августа) 1918 г. Как и все заседания Подотдела, оно не отличалось многочисленностью: присутствовало 13 человек, среди которых один архиерей. Прозвучал доклад С.И. Шидловского – члена Поместного собора по избранию от Государственной думы. (Ранее Шидловский состоял членом III и IV Государственных дум, с 1915 г. являлся одним из лидеров "Прогрессивного блока", а в 1917 г. был и в составе сформированного вечером 27 февраля Временного исполнительного комитета Государственной думы, сыгравшего известную роль в Февральской революции). Выступление лишь косвенно относилось к первоначальному предмету обсуждения. Оно свелось к утверждению, что отречение от престола государя Николая II было добровольным.
В ходе небольших дебатов от епископа Чистопольского Анатолия прозвучало: "Отречение состоялось при обстановке, не соответствующей важности акта. Я получал письма, в которых высказывалось, что отречение, тем более добровольное, должно бы было состояться в Успенском Соборе, например, где происходило и венчание на царство. В отречении в пользу брата, а не сына, заключается несоответствие Основным законам: это противоречит закону о престолонаследии". В другой своей реплике преосвященный указал, что в высочайшем акте от 2 марта говорилось, что отречение императора Николая II было осуществлено "в согласии с Государственной думой" . Однако через некоторое время "Государь был лишён свободы правительством, возникшим по почину той же Думы". Такая "непоследовательность" думцев служила, по мнению владыки Анатолия, свидетельством о насильственном характере передачи власти.
Часть членов подотдела в ходе дискуссии склонялась к мнению о незаконности отречения. На что Шидловский заметил: "Перед Государственной Думой при создавшемся тогда положении открывались два пути: либо, оставаясь на почве строгой формальной законности, совершенно отстраниться от совершающихся событий, никаким образом в её законную компетенцию не входящих; либо, преступив закон, попытаться направить революционное движение по наименее разрушительному пути. Она избрала второй путь и, конечно, была права. А почему её попытка не удалась, это всё выяснит беспристрастная история".
В ответ на поступившее от одного из участников дискуссии (В.А. Демидова) предложение Поместному собору объявить, что православные вправе считать себя освобождёнными от действия верноподданнической присяги, председатель подотдела протоиерей Д.В. Рождественский заметил: "Когда из школы изгонялся Закон Божий или кого-либо из священников сажали в Бутырскую тюрьму, Собор так или иначе реагировал на это. Почему Собор не протестовал при начавшемся издевательстве над государем; разве нарушение присяги не преступно?" . Его поддержал епископ Анатолий, указав, что высочайшие акты от 2 и 3 марта 1917 г. юридически далеко не безупречны. В частности, в них не говорится о причинах передачи власти. Кроме того, владыка дал присутствовавшим понять, что к началу Учредительного собрания великий князь (некоронованный император? – М.Б.) Михаил Александрович мог бы отречься в пользу дальнейших преемников из Дома Романовых. "Коллектив, к которому перешла власть, переданная Михаилом Александровичем, – продолжал епископ Анатолий о Временном правительстве, – изменялся в своём составе, а между тем Временному Правительству давалась присяга . Очень важно выяснить, в чём мы в этом случае согрешили и в чём надо каяться" .
Со стороны В.А. Демидова, среди прочего, прозвучало: "Собор не успокоил бы совести многих верующих, если бы не вынес окончательного своего решения по этому вопросу. Церковь венчала Государя на царство, совершала помазанничество; теперь она должна совершить обратный акт, аннулировать помазанничество". На что протоиерей Д.В. Рождественский заметил: "До пленарного заседания Церковного Собора этого доводить не следует. Надо выяснить, что угрожает церкви впереди; не будет ли присяга давлением государства на церковь, не лучше ли от присяги отказаться". По предложению секретаря подотдела была сформирована комиссия для разработки следующих вопросов: "Нужна ли присяга, желательна ли она и впредь, нужно ли её восстановить". В комиссию вошли 3 человека: профессор С.С. Глаголев, С.И. Шидловский и протоиерей А.Г. Альбицкий (последний также ранее состоял членом IV Государственной думы, являясь в ней одним из представителей Нижегородской губернии). На этом заседание было завершено .
На сколько г-н С.И. Шидловский – докладчик Подотдела по "царской проблематике" и член соответствующей комиссии – владел обсуждавшейся темой, можно заключить по его вопросу, заданному 9 (22) августа на заседании Подотдела священнику В.А. Беляеву: "Интересует знать, что такое коронование (императора. – М.Б.) и существует ли особый чин[?]". На что от профессора С.С. Глаголева был получен ответ: "Коронование не молебен, а священнодействие высокой важности и значения, совершающееся по особому чину" .
В связи с этим, на наш взгляд, представляется в высшей степени парадоксальным: что знал о царском короновании и его религиозном значении тверской крестьянин – то было неведомо члену …высшего органа церковной власти(!)…
Таким образом, первоначальная направленность работы подотдела, заданная докладом священника В.А. Беляева и письмом крестьянина М.Е. Никонова, была изменена. Вопросы из сугубо практической плоскости были переведены в абстрактно-теоретическую. Вместо обсуждения волнующих паству насущных вопросов о клятвопреступлении во время Февральской революции и разрешении народа от действия верноподданнической присяги – началось рассмотрение проблем общего содержания, имеющих к действительности весьма малое отношение.
Шестое заседание подотдела в присутствии 10 человек проходило 9 (22) августа – менее чем за месяц до закрытия Поместного собора. На нём от лица сформированной двумя неделями раньше комиссии, профессором С.С. Глаголевым были изложены "Положения о значении и важности присяги, о её желательности и допустимости с точки зрения христианского учения". (В делопроизводстве IV подотдела текст этого документа не сохранился). Возник обмен мнениями. В процессе его одни выступавшие много говорили о терминологии вопроса: о необходимости отличать клятву (торжественное обещание) от присяги. Другие задавались вопросами о том, допустима ли присяга по евангельскому учению? может ли церковь служить делам государства? в чём отличие государственной присяги от присяги, приносимой в судах? если Поместный собор признает гражданскую присягу недопустимой, а правительство потребует её принесения? Говорилось, что в будущем церемония принятия присяги на верность правителям не должна проходить в церковной обстановке, что в её тексте не следует упоминать Имя Божие. При этом всерьёз ставились вопросы: если правительство потребует внесения в присягу Имени Божия, то как при этом должна повести себя Русская церковь? может ли она пойти на соответствующую уступку власти?
Предлагались на обсуждение и вопросы другого плана: может ли в условиях отделения церкви от государства иметь место священнодействие коронование правителя? а то же – но при освобождении церкви от порабощения государством? или коронование в этих условиях должно быть отменено? допустимо ли коронование при отмене обязательной церковной присяги?
Один из выступавших, говоря о взаимоотношениях церкви и государства, озадачивал слушателей постановкой новой проблемы: "Можно ожидать, что нам придётся пережить ещё пять-шесть [государственных] переворотов. Теперешняя власть решительно порвала всякую связь с Церковью; но возможно появление другой – притом более сомнительного достоинства власти, которая пожелает восстановить союз государства с Церковью. Как быть тогда?"
Практически на все обсуждаемые вопросы звучали доводы и "за", и "против". В целом дискуссия напоминала "игры разума". Понятно, что реалии внутрицерковной, равно как и общественно-политической жизни, были далеки от начавших обсуждаться в подотделе новых проблем.
Весьма примечательны некоторые прозвучавшие тогда высказывания одного из "властителей дум" IV подотдела – С.И. Шидловского. Например: "Теперь мы живём в таких условиях, что вопрос о присяге является несвоевременным, и лучше его не возбуждать. Вопрос же об обязательствах по отношению к императору Николаю II можно считать ликвидированным полностью. До переворота государь был главою Церкви: у него было учреждение, которым он пользовался для проявления своей власти над Церковью , как и всякими другими государственными учреждениями. Истинно церковные люди всегда протестовали против того, что[бы] Церковь Православная была органом государственного управления. …Отделение Церкви от государства совершилось, и не следует возвращаться к прежнему положению вещей". В своей последней реплике, поставив под сомнение "старорежимный" взгляд на верноподданническую присягу, он подытожил общее обсуждение вопроса следующим: "Теперь атмосфера [в стране] такая, что не даёт возможности сосредоточиться и заняться отвлечённым обследованием этого вопроса (о присяге вообще и верноподданнической в частности. – М.Б.). Поэтому лучше воздержаться от прямого категоричного ответа на него". Сразу после этих слов подотделом было постановлено: "Продолжить обсуждение и в следующем заседании" .
Через день после этого, 11 (24) августа, советской властью была принята и 17-го (30) числа опубликована "Инструкция" по проведению в жизнь декрета "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" . Согласно ей, Православная церковь лишалась прав собственности и юридического лица, т. е. она, как централизованная организация, в советской России юридически переставала существовать. И духовенство, среди прочего, лишалось всех прав на управление церковным имуществом. Таким образом, с конца августа Русская церковь оказалась в новых социально-политических реалиях, по причине которых (в первую очередь – из-за отсутствия средств) заседания Поместного собора были досрочно прекращены 7 (20) сентября.
Судя по тому, что в делопроизводственной документации высшего органа церковной власти сведений о седьмом заседании IV подотдела нет, можно заключить, что оно и не состоялось. В "Воспоминаниях" С.И. Шидловского, в которых автор вкратце описал работу названного подотдела, также не говорится об итоге его заседаний . В перечне докладов, заявленных соборными отделами, но не заслушанных Поместным собором, рассматривавшийся в названном подотделе вопрос не значится . Соответственно, что вопрос "О присяге Правительству вообще и бывшему Императору Николаю II-му в частности", с марта 1917 г. волновавший совесть православных, остался нерешённым .
Стоит отметить и тот факт, что во все дни (кроме 21 марта (3 апреля)), когда в IV подотделе шло обсуждение первого в его повестке вопроса, члены Поместного собора были свободны от присутствия на общих заседаниях . На основании этого, а также с учётом стабильно малого числа участников обсуждений, можно утверждать, что вопросы, рассматривавшиеся на заседаниях названного подотдела, для большинства соборян представлялись или неактуальными, или заслуживающими гораздо меньшего внимания, чем другие проблемы, разрабатывавшиеся в иных структурных подразделениях Собора.
В целом, уход членов Поместного собора от обсуждения поставленных вопросов понятен. За фактическим пересмотром официальной церковной политики в отношении к верноподданнической присяге – следующим шагом мог быть поставлен вопрос о необходимости дезавуирования серии определений и посланий, выпущенных Св. синодом в марте и начале апреля 1917 г. А члены "того самого" состава Св. синода не только составляли руководящее звено Поместного собора, но и стояли у кормила РПЦ: 7 декабря 1917 г. в члены Священного синода (из 13 человек), начавшего работать под председательством патриарха Московского и всея России Тихона (Беллавина), вошли митрополиты Киевский Владимир (Богоявленский), Новгородский Арсений (Стадницкий) и Владимирский Сергий (Страгородский). Все четверо были в составе Св. синода зимней сессии 1916/1917 гг.
Однако вопросы о клятвопреступлении и необходимости освобождения православных от действия верноподданнической присяги остались важными и волнующими паству по прошествии лет. Об этом можно заключить из содержания "Записки" митрополита Нижегородского и Арзамасского Сергия (Страгородского) (с 12 сентября 1943 г. – патриарха Московского и всея Руси). Датированная 20 декабря 1924 г., она называлась: "Православная Русская Церковь и Советская власть (к созыву Поместного Собора Православной Российской Церкви)". В ней владыка Сергий делился своими соображениями о вопросах, которые, по его мнению, необходимо было вынести на рассмотрение ближайшего Поместного собора. Среди прочего, он писал: "Соборные рассуждения […], мне думается, непременно должны коснуться и того чрезвычайно важного для верующих факта, что огромное большинство теперешних граждан СССР православно-верующих связано было присягой на верность царственному тогда (до марта 1917 г. – М.Б.) императору и его наследнику. Для неверующего, конечно, в этом нет никакого вопроса, но верующий не может (да и не должен) к этому так легко относиться. Клятва именем Божиим для нас есть величайшее обязательство, какое только мы можем взять на себя. Недаром Христос заповедал нам: "не клятися всяко", чтобы не подвергаться опасности солгать Богу. Правда, последний император (Михаил) (sic! – М.Б.), отрекшись от престола в пользу народа, тем самым освободил своих подданных от присяги. Но этот факт остался как-то в тени, не был с достаточною ясностью и определённостью указан ни в соборных постановлениях, ни в архипастырских посланиях, ни в других каких-либо официальных церковных выступлениях того времени. Много верующих душ, может быть, и теперь мучительно недоумевают пред вопросом, как им теперь быть с присягой. Многие, принуждённые в силу обстоятельств служить в Красной армии или вообще на советской службе, может быть переживают весьма трагическую раздвоенность [между] своим теперешним гражданским долгом и прежде данной присягой. Может быть немало и таких, что из одной необходимости нарушить присягу потом и махнули рукой на веру. Очевидно, наш Собор не исполнил бы своего пастырского долга, если бы обошёл молчанием вопросы о присяге, предоставив верующим самим, кто как знает, разбираться в нём" .
Тем не менее ни один из состоявшихся впоследствии поместных или архиерейских соборов РПЦ не обратился к рассмотрению вопросов о присяге, начавших обсуждаться в IV подотделе отдела "О церковной дисциплине" Поместного собора 1917–1918 гг. и повторённых в названной "Записке" митрополита и будущего патриарха Сергия. Духовенством эти вопросы, как говорится, были "спущены на тормозах".
----------------------
В "Своде Законов Российской Империи" и в других официальных документах, вплоть до 1936 г. (в частности, в материалах Поместного собора 1917–1918 гг. и в известной "Декларации" митрополита Сергия (Страгородского) от 16(29).07.1927 г.) в основном использовалось название "Православная Российская Церковь". Однако зачастую употреблялись и названия "Российская Православная", "Всероссийская Православная", "Православная Кафолическая Грекороссийская" и "Русская Православная" церковь. По причине того, что 8 сентября 1943 г. постановлением Собора епископов РПЦ титулатура патриарха московского была изменена (вместо "…и всея России" стала "…и всея Руси"), Православная церковь получила современное наименование, называясь "Русской" (РПЦ). Соответственно, и в историографии установилось использование аббревиатуры "РПЦ", а не "ПРЦ".
См., например: Карташев А.В. Революция и Собор 1917–1918 гг. (Наброски для истории Русской Церкви наших дней) // Богословская мысль. Париж, 1942. Вып. IV. С. 75–101; Тарасов К.К. Деяния Священного Собора 1917–1918 годов как исторический первоисточник // Журнал Московской патриархии. 1993. № 1. С. 7–10; Кравецкий А.Г. Проблема богослужебного языка на Соборе 1917–1918 гг. и в последующие десятилетия // Журнал Московской патриархии. 1994. № 2. С.68–87; Он же. Священный собор 1917–1918 гг. о расстреле Николая II // Учёные записки. Российский православный университет ап. Иоанна Богослова. Вып. 1. М., 1995. С. 102–124; Одинцов М.И. Всероссийский Поместный Собор 1917–1918 гг.: споры о церковных реформах, основные решения, взаимоотношения с властью // Церковно-исторический вестник. 2001. № 8. С. 121–138; Цыпин Владислав, протоиерей. Вопрос о епархиальном управлении на Поместном соборе 1917–1918 годов // Церковь и время. 2003. № 1 (22). С. 156–167; Соловьёв Илия, диакон. Собор и патриарх. Дискуссия о высшем церковном управлении // Церковь и время. 2004. № 1 (26). С. 168–180; Светозарский А.К. Поместный собор и октябрьский переворот в Москве // Там же. С. 181–197; Петр (Еремеев), иеромонах. Поместный собор Русской православной церкви 1917–1918 гг. и реформа богословского образования // Журнал Московской патриархии. 2004. № 3. С. 68–71; Белякова Е.В. Церковный суд и проблемы церковной жизни. Дискуссии в Православной российской церкви начала XX века. Поместный Собор 1917–1918 гг. и предсоборный период. М., б/и. 2004; Ковырзин К.В. Поместный собор 1917–1918 годов и поиски принципов церковно-государственных отношений после Февральской революции // Отечественная история. М., 2008. № 4. С. 88–97; Иакинф (Дестивель), священник, монах. Поместный Собор Российской православной Церкви 1917–1918 гг. и принцип соборности /Пер. с франц. иеромонаха Александра (Синякова). М., Изд. Крутицкого патриаршего подворья. 2008.
Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. М., Государственный архив Российской Федерации, Новоспасский монастырь. 1994. Т. 1. С. 119–133.
Деяния Священного Собора … 1994. Т. 1. Деяние 4. С. 64–65, 69–71.
Священный собор Православной российской церкви. Деяния. М., Изд. Соборного Совета. 1918. Кн. 1. Вып. 1. С. 42;
Проект "Устава" Поместного собора был разработан Предсоборным советом, 11 августа 1917 г. он был утверждён Св. синодом и окончательно принят Поместным собором 17 числа того же месяца (Деяния Священного Собора … 1994. Т. 1. С. 37, Деяние 3. С. 55, Деяние 9. С. 104–112).
Деяния Священного Собора … 1994. Т. 1. С. 43–44.
См. об этом: Бабкин М.А. Приходское духовенство Российской православной церкви и свержение монархии в 1917 году // Вопросы истории. 2003. № 6. С. 59–71; Он же. Святейший синод Российской православной церкви и свержение монархии в 1917 году // Вопросы истории. 2005. № 2. С. 97–109; Он же. Иерархи Русской православной церкви и свержение монархии в России (весна 1917 г.) // Отечественная история. 2005. № 3. С. 109–124; Он же. Реакция Русской православной церкви на свержение монархии в России. (Участие духовенства в революционных торжествах) // Вестник Московского университета. Серия 8: История. 2006. № 1. С. 70–90.
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 3431, оп. 1, д. 318, л. 36–37об.; Д. 522. Л. 37–38об., 61–62, 69–70, 102–103, 135–136, 187–188, 368–369об., 444, 446–446об., 598–598об., 646–646об.
Рассматриваемые письма опубликованы: Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. (Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви) /Сост., авт. предисловия и комментариев М.А.Бабкин. М., Изд. Индрик. 2008. С. 492–501, 503–511.
См. об этом: Бабкин М.А. Духовенство Русской православной церкви и свержение монархии (начало XX в. – конец 1917 г.). М., Изд. Государственной публичной исторической библиотеки России. 2007. С. 177–187.
То есть архиереи Православной российской церкви. – М.Б.
Перефразирование евангельских слов: [Иоан. 19, 38].
Очевидно, имеется в виду комплекс мер, предпринятых Св. синодом в марте 1917 г. по приветствию и узакониванию свержения монархии.
ГАРФ, ф. 3431, оп. 1, д. 318, л. 36–37об.
Там же, л. 35.
См. об этом, например: Деяния Священного Собора … 1999. Т. 7. Деяние 84. С. 28–29; Православная энциклопедия. М., Церковно-научный центр "Православная энциклопедия". 2000. Т. 1. С. 665–666.
Известия Центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Пг., 1918. № 16 (280). 21 января. С. 2; Прибавления к Церковным ведомостям. Пг., 1918. № 2. С. 98–99.
Среди прочих 10 вопросов, запланированных для обсуждения IV подотдела, были следующие: "О благоговейном совершении богослужений", "О покаянной дисциплине", "О попрании изображений Креста", "О торговле в храме", "О поведении мирян в храме", "О поведении певчих в храме" и т. д. (ГАРФ, ф. 3431, оп. 1, д. 318, л. 1).
Там же, л. 1, 3.
Там же, л. 33–34.
В сохранившемся в фондах ГАРФ делопроизводстве IV подотдела церковного отдела "О церковной дисциплине" сохранилось ещё одно письмо (послание), близкое по содержанию и срокам отправления с рассмотренным выше письмом крестьянина М.Е. Никонова. Его авторы значились анонимно: "Патриоты и ревнители Православия города Николаева [Херсонской губ.]". В этом послании, адресованном Поместному собору, много говорилось о необходимости восстановления на российском престоле государя Николая II, о том, что патриаршество "хорошо и очень приятно, но вместе с тем с христианским Духом несообразно". Авторы развивали свою мысль следующим образом: "Ибо где Святейший Патриарх – там должен быть Самодержавнейший Монарх. Большому Кораблю нужен Кормчий. Но на Корабле должен быть и Компас, потому что Кормчий без Компаса Кораблём не управит. Так точно и Патриарх без Монарха ничего самостоятельно не уставит. […] Где не царствует законная Монархия – там свирепствует беззаконная анархия. Вот тут не поможет нам Патриархия".
На подлиннике послания вверху листа рукой неустановленного лица была поставлена резолюция: "В отдел о церк[овной] дисциплине. 1/XII. 1917" (Там же, л. 20–22об.). По канцелярским коридорам оно попало в IV подотдел названного структурного подразделения Поместного собора. Но судя по стенограммам заседаний IV подотдела, послание на нём не было ни оглашено, ни вообще каким-либо образом упомянуто. То есть оно фактически "легло под сукно", разделив тем самым участь с десятком других аналогичных вышеупомянутых писем монархистов высшему органу церковной власти.
Там же, л. 4–5.
Третье заседание в присутствии 6 человек состоялось 29 марта (11 апреля). Оно полностью было посвящено обсуждению вопроса "О торговле в храме". После небольшой дискуссии подотделом было выработано соответствующее заключение, представленное в "головной" отдел (Там же, л. 6–7).
Имеется ввиду евангельское повествование об отречении апостола Петра, см.: [Марк. 14, 66–72].
Перефразирование евангельских слов: [Матф. 3, 8].
ГАРФ, ф. 3431, оп. 1, д. 318, л. 41–42.
Имеются в виду слова Священного Писания: "Не прикасайтеся к помазанным Моим" и "Кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?" .
6–8 и 18 марта 1917 г. Св. синод издал серию определений, согласно которым на всех богослужениях вместо поминовения "царствовавшего" дома следовало возносить моления о "Благоверном Временном правительстве" (см. подробнее: Бабкин М.А. Духовенство Русской православной церкви … Указ. соч. С. 140–176; Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. С. 27–29, 33–35).
Там же, л. 42–44, 54–55.
ГАРФ, ф. 601, оп. 1, д. 2104, л. 4. См. также, например: Церковные ведомости. 1917. № 9-15. С. 55–56.
ГАРФ, ф. 3431, оп. 1, д. 318, л. 47об.
За 238 дней своего существования Временное правительство сменило 4 состава: однородно-буржуазное (02.03–02.05), 1-е коалиционное (05.05–02.07), 2-е коалиционное (24.07–26.08) и 3-е коалиционное (25.09–25.10) (см. подробнее: Высшие и центральные государственные учреждения России (1801–1917 гг.) /Отв. сост. Д.И.Раскин. В 4 тт. СПб., Изд. Наука. 1998. Т. 1. Высшие государственные учреждения. С. 232).
ГАРФ, ф. 3431, оп. 1, д. 318, л. 48.
Там же, л. 45–49.
Там же, л. 52.
Очевидно, имеется в виду Св. синод и обер-прокуратура.
ГАРФ, ф. 3431, оп. 1, д. 318, л. 49–52об.
Известия Всероссийского центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов и Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 1918. № 186 (450). 30 августа. С. 5; Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства за 1918 г. М., б/и. 1942. № 62. С. 849–858.
В самом начале 1920-х гг., делясь с будущими читателями своими воспоминаниями о работе Поместного собора, Шидловский писал:
"На соборе, не помню уже в какой комиссии и почему, был возбуждён вопрос об отречении государя: было ли оно вынуждено или добровольно. Это имело какое-то отношение к вопросу о присяге: если отречение последовало добровольно, то и обязательства по присяге отпадают, а если оно было вынуждено, то остаются. Этот чисто схоластический вопрос очень интересовал некоторых священников, придававших ему громадное значение.
Так как я был единственным членом собора, об этом осведомлённым, то меня пригласили в заседание этой комиссии для дачи соответственных показаний, а потом просили написать историю всего этого революционного эпизода, что мною и было исполнено.
Меня более всего интересовало во всём этом деле, что считать вынужденным и что добровольным: равносильно ли отречение, произведённое под давлением обстоятельств, вынужденному; или же вынужденным надлежало признавать только такое отречение, которое было произведено под влиянием непосредственного насилия. Такого рода казуистические рассуждения, вообще, находили в составе собора всегда много любителей, хотя практического значения они, разумеется, никакого не имели.
Характерною чертою собора, не знаю вообще ли или только данного состава, была большая склонность к обсуждению таких, не имеющих никакого значения, чисто теоретических вопросов; жизненная же струя в его работах чувствовалась весьма мало". (Шидловский С.И. Воспоминания. Берлин, Изд. Отто Кирхнер и Ко. 1923. Ч. 2. С. 180–181).
Деяния Священного Собора … 2000. Т. 11. Протокол 170. С. 218.
Со страниц официального издания РПЦ о Поместном соборе 1917–1918 гг. пафосно звучит: "Можно без преувеличения сказать, что на Соборе был рассмотрен едва ли не весь круг вопросов, вставших перед Церковью в связи с изменившимся (сначала после февраля 1917 года, а затем после октября того же года) государственным строем" (Тарасов К.К. Деяния Священного Собора 1917–1918 годов как исторический первоисточник // Журнал Московской патриархии. М., 1993. № 1. С. 7). Однако, как показывают материалы, например, рассмотренной выше дискуссии о верноподданнической присяге, о клятвопреступлении в Феврале 1917 г. и проч., рассмотрение этих вопросов вовсе не привело к их решению. И потому не может выдаваться за какого-либо рода достижение Собора.
20 июля (2 августа), 25 июля (7 августа) и 9 (22) августа 1918 г. общие собрания Поместного собора не проводились (Деяния Священного Собора … 1999. Т. 8. С. 258, 2000. Т. 10. С. 254–255).
Например, на соборных заседаниях, состоявшихся в последних декадах марта и июля (ст. ст.) 1918 г., присутствовало от 237 до 279 (из них в епископском сане – от 34 до 41), а также от 164 и до 178 (в архиерействе – от 24 до 31) человек соответственно. Аналогичные цифры для первой декады августа (ст. ст.) 1918 г.: минимум – 169 участников заседаний и максимум – 180 (среди которых епископов – от 28 до 32) (Деяния Священного Собора … 1999. Т. 8, 2000. Т. 10).
Этими актами было узаконено свержение монархии, революция была фактически объявлена "свершившейся волей Божией", и в храмах начали возноситься молитвы такого рода: "…молитв ради Богородицы! Помози благоверным правителем нашим, ихже избрал еси правити нами, и победы им на враги даруй" или "Всепетая Богородице, …спаси благоверное Временное правительство наше, емуже повелела еси правити, и подаждь ему с небесе победу" (курсив наш. – М.Б.) (Церковные ведомости. Пг., 1917. № 9-15. С. 59; Там же. Бесплатное приложение к № 9-15. С. 4, Бесплатное приложение к № 22. С. 2, Бесплатное приложение к № 22. С. 2).
Деяния Священного Собора … 1996. Т. 5. Деяние 62. С. 354.
Цит. по: Следственное дело патриарха Тихона. Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ /Отв. сост. Н.А.Кривова. М., ПСТБИ, Памятники исторической мысли. 2000. С. 789–790.
