Церковь в честь Смоленской иконы Божией Матери является главным украшением старинного села Софрино (именовавшегося ранее Сафарино), расположенного в живописной местности в 35 километрах от Москвы на старой дороге в Троице-Сергиеву Лавру.
Строительство ныне существующего каменного здания храма взамен обветшавшего деревянного велось в 1691-1694 гг. после того, как государево дворцовое село Сафарино было подарено боярину Федору Петровичу Салтыкову, породнившемуся в конце XVII века с царской династией. Построенная в необычно пышном для того времени стиле «нарышкинского барокко» Смоленская церковь украшалась лучшими мастерами своего времени. Последняя владелица Сафарина Варвара Николаевна Ягужинская завещала после своей смерти (1843) усадьбу и окрестные земли крестьянам.
В середине XIX века усадебные палаты были перестроены. В 1866 г. была возведена колокольня с трапезной, а в 1912 г. с юга пристроен придел в честь святителя Николая.
В 30-е годы XX века храм был закрыт. Часть иконостаса была вывезена в запасники музея в Коломенском, остальное убранство полностью утрачено. Возрождение церкви началось в 1994 году.
http://agios.itkm.ru/8998
Церковь Смоленская в с.Софрино Пушкинского района является объектом культурного наследия федерального значения (Постановление СМ РСФСР от 30.08.1960 г. № 1327, Приложение № 1, Указ Президента России от 20.02.1995 г. № 176).
Смоленский храм в Софрине был возведён в 1690-х годах стараниями нового владельца бывшего дворцового села Фёдора Петровича Салтыкова, пожелавшего украсить свою усадьбу каменной домовой церковью, красота которой подчеркнула бы его высокое положение при российском дворе. Село, стоящее на древней Троицкой дороге из Москвы в Сергиеву обитель, когда-то называлось Супоневым; имя же Сафарино получило, видимо, в конце ХV века, когда эти земли приобрёл купец Иван Сафарин, торговавший в Крыму с иностранцами. Софриным оно стало уже в конце ХIХ века. Как владение Ивана Сафарина, село упоминается в датируемой 1572 годом духовной грамоте Ивана Грозного, который в ожидании появления на свет дочери, обещал передать ей некоторые подмосковные сёла, и в том числе "село Супонево, Сафарынское Ивана Сафарина". В эпоху Смуты Сафарино сильно пострадало, превратившись в деревню, ибо от существовавшей в нём прежде деревянной церкви осталось, согласно Писцовым книгам начала 1630-х гг., лишь "церковное место".
В документе 1677 года Сафарино значится дворцовым селом (то есть храм в нём уже действовал), а спустя семь лет переходит в руки боярина Фёдора Петровича Салтыкова - повелением государей Ивана и Петра Алексеевичей и царевны Софьи Алексеевны. Вскоре здесь поднялись роскошные двухэтажные палаты, а рядом, буквально в нескольких метрах к востоку от них, - красивейший Смоленский храм, выполненный в формах "нарышкинского барокко". Храм начали возводить рядом с ветхой деревянной церковью и старинным погостом. В 1740 году ветхую сельскую церковь было решено заменить на такую же деревянную. В одном из выпусков "Русской старины в памятниках церковного и гражданского зодчества" А. Мартынова и И. Снегирёва (М., 1860), в статье, посвящённой сафаринской церкви, указывалось, что на её колокольне имеется колокол, отлитый, согласно надписи на нём, в 1694 году. Этим же годом датировались иконы из иконостаса. Таким образом, с большей вероятностью можно допустить, что именно 1694 год является годом окончания строительства и освящения Смоленского храма.
Софринская Смоленская церковь, стоявшая близ дороги в монастырь преподобного Сергия Радонежского, повидала в своих стенах несколько царственных особ. На протяжении более чем трёх веков своего существования она знала времена упадка, но неизменно возрождалась и обновлялась. В 1730-х гг. Сафарино оказалось в руках графа Михаила Гавриловича Головкина, женатого на племяннице В.Ф. Салтыкова. В 1741 году, по восшествии на престол Елизаветы Петровны, он угодил в опалу и был сослан в Якутию; Сафарино же отошло в казну. При передаче усадьбы в казну её описали - это первое сохранившееся описание палат и церкви в Сафарине. Оно свидетельствует о некотором неустройстве: "В этой же церкви Божьей, - говорится в нём о Смоленском храме, - в трёх ярусах 29 икон; в них оконницы слюдяные ветхие. В том числе 5 оконниц не имеется, показанные в двух ярусах за ветхостью оконниц заперты ставнями, и расписаны те ставни наподобие оконниц краской". В 1742 году Елизавета Петровна по пути к Троице заезжала в Сафарино. Это был не первый её визит сюда - но первый в качестве императрицы. Состояние бывшего головинского имения оставляло желать лучшего. Срочно дому и храму требовался ремонт. Оперативно всё исправили, большую роль в переделке дома сыграл известный архитектор М. Земцов. Но до церкви, вероятнее всего руки не дошли, потому что по описи 1759 года его состояние видится ещё более удручающим: "Да на каменной церкви под главой колокольня, на ней пять колоколов без весу, и с той церкви глава и жесть и крест железной от ветру свалились и крест весь изломан, тако ж и жесть с главы вся ободрана и изломана... И та церковь сверх сводов каменных покрыта лещедью и жестью; а алтарь и трапеза сверх сводов покрыта ж тёсом; да в той же церкви в трёх ярусах двадцать четыре окончины слюдяных ветхих; да одно окошко по правую сторону церковных дверей круглое забито досками". Помимо прочего, эта запись даёт понять, что изначально Смоленская церковь относилась к типу "иже под колоколы" - звонница была устроена в верхнем восьмерике; отдельной же колокольней она обзавелась гораздо позже. Последней владелицей Сафарина стала Варвара Николаевна Ягужинская. Вскоре посе переезда, в 1808 году, Ягужинская настояла на том, чтобы домовый Смоленский храм получил статус приходской церкви. В нач. 19 века в храме была проведена реконструкция, по завершении которой он лишился обходной галереи.
В 1860-х гг. храм расширили, пристроив к основной его части трапезную и колокольню; западной стеной трапезной при этом стала бывшая восточная стена барских палат, из чего можно сделать вывод, что разборка дворца, с использованием его кирпича на строительстве трапезной и колокольни, производилась незадолго до этого. Впоследствии работы в храме продолжились. В 1880-х годах на средства купца В. Аигина, жившего неподалёку, в Талицах, был заменён иконостас с сохранением в нём прежних икон ХVII века; царские врата нового иконостаса были родом из деревянной Смоленской церкви, простоявшей в селе до 1878 года и разобранной за ветхостью. Этот же купец пожертвовал 220-пудовый колокол. В 1889 году в церкви выполнили масляную роспись - до этого фрески украшали лишь свод и тромпы (имелись ещё орнаменты, обрамлявшие окна). В начале 1900-х гг. у храма появилась южная пристройка - во втором её этаже освятили Никольский придел, а первый заняла церковноприходская школа. В таком виде Смоленская церковь сохранилась до наших дней.
Смоленский храм, прошедший через " изъятие церковных ценностей" в 1922 году, оставался действующим до 1938 года. Бывшая церковноприходская школа по-прежнему занимала первый этаж пристройки, но была преобразована в обычную советскую школу. Именно её учительница инициировала процесс закрытия церкви, мотивируя необходимостью этого тем, что "шумные", с пением и колокольным звоном, богослужения мешают проведению уроков. Для софринских детей бывший храм (а точнее, его пристройка) оставался школой до конца 1960-х гг. В основном помещении довольно долго располагалось зернохранилище, но уже в 1960-е гг. в помещение бывшего храма жили студенты, мобилизованные на осенние сельскохозяйственные работы. Здание при этом, лишённое какого бы то ни было ухода, ветшало и напоминало руину - главы были срублены, на крыше росли кусты, кирпичная кладка осыпалась.
Ситуация изменилась в конце 1960-х годов, в пору активной деятельности Общества охраны памятников истории и культуры. После проведённого тщательного обследования Смоленский храм был реставрирован под руководством исследователя-архитектора Ирины Валентиновны Ильенко. Отреставрированную церковь передали Музею-заповеднику "Усадьба Мураново", который использовал её как фондохранилище. В 1994 году в Софрине при Смоленском храме была зарегистрирована православная община, которой вскоре и была передана эта церковь.
Смоленскую церковь отличают два уменьшающихся восьмерика, поставленных на четверик и украшенных характерным белокаменным декором (фронтоны затейливой формы, подчёркивающие карнизы и звучащие дальним отголоском закомар и кокошников). С формальной точки зрения, этих восьмериков насчитывается даже четыре - третьим выступает бывшая колокольня, а четвёртым - глухой барабан главы. Об опоясывавшей некогда храм галерее напоминают двери ломаной формы, сохранившиеся на уровне второго этажа на северном и южном фасадах. Над южным входом с трудом "прочитывается" святое изображение - как мы знаем из старых описаний, святителя Николая Чудотворца. На северном фасаде был изображён святитель Димитрий Ростовский, канонизированный в 1757 году.
В 1912 году Смоленский храм очередной раз расширили - путём возведения двухэтажной южной пристройки, на втором этаже которой был освящён Никольский придел. Окна её первого этажа разительно отличаются от стилизованных окон второго этажа - они довольно просты и просторны; и действительно, первый этаж предназначался для церковноприходской школы. Шатровая колокольня появилась в ходе реконструкции храма, предпринятой в 1860-х гг., когда с запада к основному четверику была пристроена трапезная. Мы должны быть благодарны авторам этой реконструкции за то, что в своей работе они учитывали стилистические особенности "нарышкинского барокко" и постарались не отступать от его принципов. С восточной стороны три мощные апсиды обозначают алтарную часть храма. По высоте они чуть ниже основного четверика. Трёхчетвертные коринфские колонны, отмечающие углы масс, - элемент западной ордерной архитектуры, ставший отныне и приметой отечественного храмового зодчества. Подклет храма укреплён контрфорсами. Зайдя в храм и поднявшись по крутой лестнице на второй этаж Смоленского храма, прихожане из притвора попадали в трапезную. Она может кое-что рассказать о первоначальном виде усадебного комплекса.
Дело в том, что, как выяснили исследователи, её западная стена до середины ХIХ века, когда был разобран барский дом, являлась его восточной стеной, а восточная стена нынешней трапезной, в свою очередь, представляла собой западную стену храма. Таким образом, длина трапезной есть расстояние, отделявшее Смоленскую церковь от палат владельцев Сафарина. При переустройстве церкви в 1860-х гг. и её расширении кирпичную кладку западной стены храма, имевшей входной портал и два окна по бокам от него, сломали и устроили здесь широкую арку. Остатки окон и их наличников были обнаружены в ходе исследовательских работ конца 1960-х гг., предшествовавших началу реставрации, - их, равно как и всю стену, восстановили в прежнем виде; оттого-то нынешняя трапезная и выглядит необычно, встречая посетителя храма двумя "уличными" окнами, открывающимися в его древнюю часть. Из трапезной через дверь в южной её стене прихожане попадали в поздний Никольский придел. Он устроен максимально просто - плоское перекрытие, невысокий иконостас; вместе с тем именно здесь сосредоточена основная часть современных святынь Смоленского храма. Другой проход, в восточной стене трапезной, ведёт в узкое помещение, исполнявшее до перестройки 1860-х гг. функцию притвора. Отсюда арочный проём с ещё двумя квадратными "окнами" по бокам ведёт в основное помещение храма. Оно буквально залито светом, льющимся через множество окон.
Высокий, практически до свода, семиярусный иконостас, покрытый витиеватой барочной резьбой, - более или менее точная копия дореволюционного иконостаса, поставленного в 1880-х гг. В тромпах, служащих переходом от четверика к восьмерику, - изображения четырёх евангелистов. Сюжетные фрески тут имелись и до революции. Кроме того, был расписан и свод храма - ныне эта роспись восстановлена. В западной стене, над входным проёмом, устроена "царская ложа", предназначенная для хозяев сафаринского имения. Её обрамляет орнамент "под золото" - похожими орнаментами украшены и окна. Вероятнее всего, эти орнаменты были призваны имитировать золочёную резьбу по дереву, которую заказчик мог видеть в более богатых "нарышкинских" храмах в Филях и Троице-Лыкове.
Журнал: "Православные храмы. Путешествие по Святым местам". Выпуск №221, 2016 г.
В селе Софрине, Сафарино тож, в XVI ст. существовала церковь Успения Пресвятой Богородицы; когда и по какому случаю она была уничтожена - неизвестно. В писцовых книгах 1631-33 гг. говорится: «села Семеновского приселье деревня, что было село Супонево, Сафарино тож, а в ней место церковное, что был храм Успения Пресвятой Богородицы, да место попово, пашни церковной земли 2 десятины в поле». В приходных книгах Патриаршего казенного приказа за 1638 г. упоминается, что церковная земля Успенской церкви отдавалась на оброк.
Около 1668 г. в селе Софрине построена новая церковь Успения Пресвятой Богородицы. В приходной книге казенного приказа написано: «в 1677 г., по указу патриарха и по помете на выписке дьяка Перфилия Семеникова, прибыла вновь из пустовой оброчной книги церковь Успения Пресвятой Богородицы в государеве дворцовом селе Сафарине, которая построена на церковной Успенской земле, а на ту церковь Успения велено положить дани и заезда… 16 алтын 4 деньги и по тому окладу те данные деньги велено взять по отписям… а пустовую церковную землю в пустовой книге велено очистить и впредь не писать. Данные деньги с сей церкви платил староста поповский Ильинский поп Федот».
Под 1702-39 гг. Успенская церковь писалась в вотчине кравчего Василия Федоровича Салтыкова в селе Сафарине. Во второй половине XVII ст. в селе Софрине упоминается церковь Пресвятой Богородицы Одигитрия, построенная на месте бывшей Успенской церкви, но когда - неизвестно. В переписной книге 1705 г. значится: «за кравчим Василием Федоровичем Салтыковым вотчина, что ему пожаловано из дворцовых волостей, село Сафарино, а в селе две церкви Смоленской Пресвятой Богородицы одна - каменная, а другая - деревянная». (О построении каменной церкви выдана благословенная грамота 1691 г. августа 11 дня патриархом Адрианом боярину Федору Петровичу Салтыкову).
По смерти В. Ф. Салтыкова село Софрино досталось его племяннице княгине Екатерине Ивановне Ромодановской, бывшей замужем за графом М. Головкиным. В Синодальном казенном приказе производилось дело о построении в селе Софрине новой деревянной церкви во имя Смоленской иконы Пресвятой Богородицы. Дело началось по прошению графа Михаила Гавриловича Головкина. В своем прошении, поданном в казенный приказ 18 мая 1737 г. он писал: «в подмосковной вотчине моей в селе Сафарине имеется церковь деревянная во имя Одигитрии Смоленской Богородицы, которая от давнего строения весьма обветшала и службы отправлять невозможно; а ныне я желаю на место оной ветхой церкви построить вновь деревянную церковь во имя Одигитрии Смоленской Богородицы, а без указу и без благословения св. Правительствующего синода того учинить опасный, и чтоб указом повелено было о строении на место оной ветхой церкви вновь деревянную дать указ». Резолюция преосвящ. Вениамина, епископа Коломенского и Каширского: «дать храмозданную грамоту, 1737 года мая в 25 день». Того же года 1 июля из синодального казенного приказа выдан указ графу Головкину о строении церкви. Новопостроенная деревянная церковь была освящена в феврале 1740 г.
В 1741 г., по именному указу, все имения, принадлежавшие графу Головкину, велено отписать на ее величество. В описных книгах 1742 г. находится описание церквей в селе Софрине.
Холмогоров В. И., Холмогоров Г. И. «Исторические материалы о церквах и селах XVI - XVIII ст.» Выпуск 5, Радонежская десятина Московского уезда. Издание Императорского Общества Истории и Древностей Российских при Московском Университете. Москва, в Университетской типографии (М. Катков), на Страстном бульваре, 1886 г.
Координаты : 56°08′57″ с. ш. 37°58′20″ в. д. / 56.1493556° с. ш. 37.9724667° в. д. / 56.1493556; 37.9724667 (G) (Я)Церковь Смоленской иконы Божьей Матери в Сафарине - православный храм , памятник русской архитектуры конца XVII века в селе Софрино Пушкинского района Московской области . Храм в стиле московского барокко был построен на средства Ф. П. Салтыкова в 1691-1694 гг.
История
Нынешнее село Софрино изначально было известно под названием Супонево . Новое название - Сафарино - село получило от фамилии богатого купца Ивана Сафарина, купившего его в XVI веке. Село было расположено на левом берегу реки Талицы и состояло из деревянной Успенской церкви, окружённой с трёх сторон избами. По восточной окраине села проходила древняя Троицкая дорога в Троице-Сергиеву лавру . На Талице была устроена плотина с мельницей. Эта плотина была восстановлена в старых габаритах местными жителями в 1968-1969 годах.
В конце 1680-х годов село, находившееся в собственности государева двора, было пожаловано боярину Ф. П. Салтыкову , ставшему царским тестем (его дочь Прасковья вышла замуж за Иоанна Алексеевича). В 1691-1694 годах на правом крутом берегу, напротив села, Салтыков выстроил двухэтажные палаты. С восточной стороны к ним примыкал домовый храм в честь Смоленской иконы Божией Матери. Вокруг палат был разбит регулярный липовый парк, посажен фруктовый сад и вырыт пруд. Кроме того, были построены ткацкая фабрика, конюшни и дома дворни. В XVIII веке сафаринские палаты неоднократно служили пристанищем для царственных особ по пути на богомолье в Троице-Сергиеву лавру . В знак этого на кресте купола храма помещена небольшая корона.
Последней владелицей Сафарина была внучка строителя палат, графиня Варвара Николаевна Ягужинская (1749-1843), жена Сергея Павловича Ягужинского (1731-1806). Она известна тем, что в 1833 году освободила своих крестьян от крепостной зависимости, передав им в пользование свои земли. Могила В. Н. Ягужинской сохранилась в подклете Смоленской церкви.
После смерти Ягужинской палаты постепенно ветшали, сад пришёл в запустение, часть деревьев была вырублена. Палаты были разобраны, а часть кирпича в 1860-х годах пошла на строительство трапезной и колокольни.
В 1902-1905 годах с южной стороны трапезной был выстроен Никольский придел с церковно-приходской школой. Средства для этого были даны московской купчихой Верой Абрамовной Егоровой.
В 1938 году храм был закрыт, а его последний настоятель игумен Платон (Климов, 1877-1966) сослан. Здание использовалось под разные хозяйственные нужды, было доведено до аварийного состояния и стало бесхозным. Некоторые предметы утвари, иконы, а также царские врата XVI века, перенесённые в иконостас Смоленской церкви в 1878 году из разобранной деревянной церкви, были переданы в музей «Коломенское », где хранятся до сих пор.
В 1970-е годы под руководством И. В. Ильенко (1921-1996) была выполнена реставрация храма. В 1990-х годах были возобновлены церковные службы. Ведутся работы по восстановлению иконостаса в древней части храма.
До наших дней от усадьбы, пережившей в XVIII веке свой расцвет, дошли Смоленская церковь с пристроенными к ней позже трапезной и колокольней, пруд и запущенный липовый парк.
Архитектура
Храм выполнен в стиле московского барокко с характерной для него центрической композицией. Кирпичное здание выстроено кораблём и поставлено на высокий подклет. Ранее храм окружала галерея-гульбище , а с западной стороны был проход в жилые палаты. И гульбище, и палаты были разобраны, а вместо них в 1862-1866 годы пристроена трапезная с шатровой колокольней .
Здание имеет ярусную структуру, в которой на четверик поставлены четыре убывающих по размерам восьмерика . Два из них - световые и выходят в интерьер храма, третий является звонницей, а последний - барабаном под главу . При декорировании церкви использованы полуколонки , треугольные фронтоны , тонко профилированные карнизы и оконные наличники . Парапеты треугольной формы первого и третьего восьмериков завершаются шарами, а второго - пинаклями . Глава и крест храма неоднократно переделывались. В ходе реставрации форма купола и рисунок покрытия в виде чешуи были взяты по образцу церкви Знамения на Шереметьевом дворе , крест повторяет форму креста церкви Николая Чудотворца на Пупышах .
Источники
- Информационная табличка у входа в бывшую усадьбу Сафарино
Напишите отзыв о статье "Смоленская церковь (Софрино)"
Отрывок, характеризующий Смоленская церковь (Софрино)
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет, радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C"est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d"etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Давно я планировал съездить в Софрино, найти в этих местах и посмотреть Смоленскую церковь - прекрасный образец московского барокко, к счастью, сохранившегося до наших дней.
За плечами у меня уже был большой рюкзак, в который уместился металлоискатель, лопата и конечно фотик. Первый раз я поехал с таким внушительным набором)
Природа ещё не начала приобретать свой осенний колорит (а поехал я в начале сентября), но пасмурная погода напоминала о текущем времени года. Добираться до этой церкви в принципе не сложно. Около часа надо ехать на электричке до станции Ашукинская, от туда ещё минут 20-30 пешком до цели. Идти предстоит сначала по небольшому шоссе, потом свернуть в деревню, которая сохранила в себе не мало старинных деревянных домов и вот пройдя сквозь эту деревню и выйдете к церкви. Вон она уже выглядывает из-за леса)
Рядом находится красивое озеро, которое надо обойти, пейзажи вы будете видеть примерно такие:
Некогда это была усадебная территория, но до наших дней многие постройки не дошли, в том числе и главный усадебный дом.
Немного истории:
Нынешнее село Софрино изначально было известно под названием Супонево. Новое название — Сафарино — село получило от фамилии богатого купца Ивана Сафарина, купившего его в XVI веке. Село было расположено на левом берегу реки Талицы и состояло из деревянной Успенской церкви, окружённой с трёх сторон избами. По восточной окраине села проходила древняя Троицкая дорога в Троице-Сергиеву лавру. На Талице была устроена плотина с мельницей. Эта плотина была восстановлена в старых габаритах местными жителями в 1968—1969 годах.
В конце 1680-ых годов село, находившееся в собственности государева двора, было пожаловано боярину Ф. П. Салтыкову, ставшему царским тестем (его дочь Прасковья вышла замуж за Иоанна Алексеевича). В 1691—1694 годах на правом крутом берегу, напротив села, Салтыков выстроил двухэтажные палаты. С восточной стороны к ним примыкал домовый храм в честь Смоленской иконы Божией Матери. Вокруг палат был разбит регулярный липовый парк, посажен фруктовый сад и вырыт пруд. Кроме того, были построены ткацкая фабрика, конюшни и дома дворни. В XVIII веке сафаринские палаты неоднократно служили пристанищем для царственных особ по пути на богомолье в Троице-Сергиеву лавру. В знак этого на кресте купола храма помещена небольшая корона.
Последней владелицей Сафарина была внучка строителя палат, графиня Варвара Николаевна Ягужинская (1749—1843), жена Сергея Павловича Ягужинского (1731—1806). Она известна тем, что в 1833 году освободила своих крестьян от крепостной зависимости, передав им в пользование свои земли. Могила В. Н. Ягужинской сохранилась в подклети Смоленской церкви.
После смерти Ягужинской палаты постепенно ветшали, сад пришёл в запустение, часть деревьев была вырублена. Палаты были разобраны, а часть кирпича в 1860-ых годах пошла на строительство трапезной и колокольни.
В 1902—1905 годах с южной стороны трапезной был выстроен Никольский придел с церковно-приходской школой. Средства для этого были даны московской купчихой Верой Абрамовной Егоровой.
В 1938 году храм был закрыт, а его последний настоятель игумен Платон (Климов, 1877—1966) сослан. Здание использовалось под разные хозяйственные нужды, было доведено до аварийного состояния и стало бесхозным. Некоторые предметы утвари, иконы, а также царские врата XVI века, перенесённые в иконостас Смоленской церкви в 1878 году из разобранной деревянной церкви, были переданы в музей «Коломенское», где хранятся до сих пор.
В 1970-ые годы под руководством И. В. Ильенко (1921—1996) была выполнена реставрация храма. В 1990-ых годах были возобновлены церковные службы. Ведутся работы по восстановлению иконостаса в древней части храма.
До наших дней от усадьбы, пережившей в XVIII веке свой расцвет, дошли Смоленская церковь с пристроенными к ней позже трапезной и колокольней, пруд и запущенный липовый парк.
На церкви есть и такая памятная табличка.
7 августа митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий совершил великое освящение храма Смоленской иконы Божией Матери в селе Софрино и возглавил Божественную литургию в новоосвященном храме.
У ворот храма Владыку митрополита под колокольный звон встречали: глава Пушкинского муниципального района С. М. Грибинюченко, глава городского поселения Софрино И.А. Гороховский благочинный церквей Пушкинского округа протоиерей Иоанн Монаршек (мл.) и настоятель храма протоиерей Владимир Гончаров.
Владыке митрополиту в этот день сослужили епископ Видновский Тихон, благочинный церквей Пушкинского округа протоиерей Иоанн Монаршек(мл.), благочинный церквей Ивантеевского округа протоиерей Иоанн Монаршек, благочинный церквей Мытищинского округа протоиерей Димитрий Оловянников, благочинный церквей Сергиево-Посадского округа священник Александр Колесников, настоятель Смоленского храма протоиерей Владимир Гончаров, духовенство Пушкинского и Ивантеевского благочиний.
После сугубой ектении Владыка митрополит вознес молитву о мире на Украине.
За Божественной литургией в священнический сан был рукоположен диакон Василий Соломахин.
По окончании Божественной Литургии митрополит Ювеналий вручил награды усердным труженикам и благотворителям Смоленского храма. Настоятель храма протоиерей Владимир Гончаров был удостоен ордена преподобного Сергия Радонежского III степени. Медалью «За жертвенные труды» I степени были удостоены С.В. Демидов и С.А. Попов. Остальные труженики храма были удостоены епархиальных медалей и митрополичьих Благословенных грамот.
Смоленская церковь в Сафарино. Историческая справка.
Памятники подмосковного села Сафарино (ныне Софрино Пушкинского района) привлекали внимание исследователей уже в первой половине XIX в, В то время в селе было два храма: деревянный приходской и каменный домовый при палатах владельцев.
До наших дней сохранились лишь каменная Смоленская церковь с поздними пристройками, липовый парк, пруды. В конце XVII в. село Сафарино с деревнями Кленики и Бурлаково было пожаловано боярину Федору Петровичу Салтыкову, дочь которого Прасковья в 1684 г. вышла замуж за царя Иоанна Алексеевича. Село в то время располагалось на левой стороне пруда, образованного плотиной на реке Талице. В центре находилась деревянная церковь с погостом.
На противоположном берегу стоял двор вотчинников. Эти сведения мы имеем благодаря двум картам XVII в., обнаруженным в фондах РГАДА.
О времени сооружения каменной Смоленской церкви мы знаем из храмозданной грамоты Патриарха Адриана, данной Федору Салтыкову 11 августа 1691 г. Обращаясь к Патриарху, Ф. Салтыков, как значится в грамоте, просил благословения «на церковное строение камень, на подвязи и на кружала лес, на связи железо, всякие к тому кирпичному строению припасы готовить». К строительству церкви и палат приступили не ранее весны 1692 г. Точной даты завершения строительства мы не знаем, но произошло это вероятно не ранее 1694 г. Косвенным подтверждением этой даты являются надпись на колоколе и датировка икон из местного ряда иконостаса.
Наиболее раннее описание церкви и палат относится к 1742 г., когда произошла конфискация усадьбы у опального графа М.Г. Головкина, женатого на внучке строителя храма Ф. Салтыкова: «Село Сафарино две церкви каменная во имя Одигитрии Пресвятой Богородицы Смоленския. Церковной утвари: иконостас резной вызолочен <…> вышеупомянутая каменная церковь Божия сводом каменная, а сверх свода крыта лещением и жестью. Алтарь и трапеза сверх сводов покрыты для охранения от течи тесом. В этой же церкви Божией в трех ярусах 29 икон; в них оконницы слюдяные ветхие. В том числе 5 оконниц заперты ставнями и расписаны те ставни на подобии окончим краской».
Последней владелицей села была графиня В.Н. Ягужинская — урожденная Салтыкова, племянница строителя храма, - которая увековечила свое имя тем, что за 16 лет до отмены крепостного права освободила своих крестьян от крепостной зависимости, передав им все угодья. В 1808 г. церковь становится приходской. После смерти В.Н. Ягужинской в 1843 г. палаты постепенно обветшали, и их за ненадобностью разобрали, а кирпич использовали на пристройку в 1862 г. трапезной и шатровой колокольни.
В 1868 г. прихожане обратились в Московскую Духовную консисторию с просьбой разрешить устроить в храме калориферное отопление и переделать главу. В 1882-1883 гг. первоначальный иконостас был заменен новым, но с сохранением старых икон и царских врат XVI в., перемещенных сюда из разобранной в 1878 г. деревянной церкви.
В 1889 г. храм внутри был расписан масляной живописью. В 1902-1904 гг. Археологическое общество рассматривало проект архитектора Г.И Попова о пристройке к церкви с юго-запада придела и церковно-приходской школы под ним и согласилось с предложенным планом. В результате объемная композиция храма приобрела существующий ныне вид.
В 1938 г. храм был закрыт, здание использовалось под разные хозяйственные нужды, а затем, доведенное до аварийного состояния, стало бесхозным.
После закрытия церкви её помещения долго использовалось под различные хозяйственные нужды: колхозный склад зерна, в летнее время под общежитие прибывших на сельхозработы студентов, пионерским лагерем министерства Мясной и молочной промышленности, располагавшимся на территории примыкающего к церкви парка. Без ремонта церковь постепенно ветшала и к середине ХХ века пришла в аварийное состояние. От полного разрушения уникальный храм спасла проведённая в 1970-е годы реставрация, выполненная по проекту архитектора-реставратора Центральных научно-реставрационных проектных мастерских (г. Москва) И.В. Ильенко (1921-1996) на средства Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.
После завершения реставрации в храме располагалось фондохранилище закрытого на ремонт музея-усадьбы «Мураново». В 1994 году по инициативе благочинного Пушкинского округа Московской епархии протоиерея Иоанна Монаршека была зарегистрирована вновь образованная община Смоленского храм и назначен священник Николай Комаристый. Первые богослужения проводились под открытым небом в центре села, а затем в неотапливаемом помещении бывшей церковно-приходской школы под храмом. Лишь после завершения реставрации дома-музея в «Мураново» и возвращения туда фондохранилища весь храм был передан общине. В октябре 1996 г. настоятелем церкви стал священник Владимир Александрович Гончаров, служащий в храме до сих пор.
Немало трудностей пришлось пережить общине. За истекшие годы дважды проводился ремонт фасадов и интерьеров, к церкви и окружающим её домам за средства прихожан был подведен природный газ, реконструирована система отопления, выполнена реставрация орнаментальных росписей XVII века в древней части храма, воссоздан на основании архивных материалов и аналогов удивительный по красоте и мастерству исполнения семиярусный барочный позолоченный иконостас, проведена замена оконных блоков в древней части храма. На кафедре церковных искусств Свято-Тихоновского богословского института под руководством Е.Д. Шеко для иконостаса пишутся иконы в стиле конца XVII столетия, а с сохранившихся в музее «Коломенское» икон сделаны копии. В Никольском приделе, где постоянно проводятся богослужения, устроен новый позолоченный иконостас с иконами в стиле нач. ХХ века, приобретена вся необходимая для жизнедеятельности храма утварь.
В стенах храма собрано немало святынь. Прежде всего, это мощевик с частицами мощей многих угодников Божиих, среди которых мощи преп. Петра и Февронии Муромских, святителей Игнатия Брянчанинова и Иннокентия Иркутского, благоверных ярославских князей Феодора и его чад Давида и Константина, преп. Иосифа Волоцкого, святителя Филарета Московского. В отельных киотах помещены иконы с мощами трёх святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, преп. Сергия, преп. Серафима Саровского. В большой напольный крест вставлен камень от святой горы Голгофы. На престоле Никольского придела хранится небольшой Смоленский образ Богоматери, прославившейся обильным мироточением.
Материал предоставлен Пушкинским благочинием
10.08.2014В 50 километрах к северо-востоку от Москвы, в старинной деревне Софрино, стоит каменная церковь Смоленской иконы Божией Матери. История храма уходит корнями в XVII век. Храм, прошедший через столько столетий, сегодня стал едва ли не суверенным государством: со своей историей, традициями, культурой и гражданами - прихожанами.
Из глубины времен
Изначально церковь Смоленской иконы Божией Матери была частью архитектурного комплекса – каменных палат с домовым храмом, – который возвел боярин Федор Петрович Салтыков по благословению Святейшего Патриарха Адриана, вступив во владение селом, в то время носившим имя Сафарино.
Будущий устроитель храма писал: «…бил челом нам Святейшему Патриарху боярин Федор Петрович Салтыков в подмосковной де ево вотчине в селе Сафарине церковь во имя Пресвятыя Бцы Одигитрия деревянная ветха и починить не возможно. И ныне де обещался он в том же селе, по другую сторону речки, на новом месте построить церковь во имя Пресвятыя Бцы каменную, а на старом де церковном месте, где ныне деревянная ветхая церковь, той каменной церкви не возможно строить блиско церкви дворы и ров копать немочно, многие могилы будут порушены и кости человечи тронуть, и нам Святейшему Патриарху пожаловать бы ево благословить велеть на церковное строение камень, кирпич, известь, песок и всякие припасы готовить и в них церковь строить…». Это было в конце августа 1691 года. А на следующий началось строительство храма.
Пришел 1917 год, сменилась власть, и благословенная грамота оказалась в школьном краеведческом музее в селе Талицы, расположенном неподалеку от Софрино. Где и погибла вместе с другими экспонатами во время пожара 1921 года.
А церковь осталась. И службы в ней совершались вплоть до 1936 года, когда указом советской власти, храм был закрыт; в его помещении разместилась начальная школа.
Сегодня
Храм открылся снова только в 1994 году. Впрочем, настоящее возрождение церкви началось на год позже – в 1995-м, когда храмовый комплекс был передан общине.
– Несмотря на то, что церковь была закрыта, храмовый образ сохранился, – рассказывает настоятель церкви протоиерей Владимир Гончаров. – С 1936 года он находился в храме села Рахманово, который не закрывался ни на день. Храмовый образ – как знамя части. Если воинская часть утрачивает знамя, ее расформировывают. А наш образ сохранился, и храм выстоял – не был ни разорен, ни разрушен до основания.
В 1997 году образ вернулся домой – крестным ходом, с молитвами.
– Мы отслужили Божественную литургию и крестным ходом пошли в Рахманово, – вспоминает отец Владимир. – День был пасмурный, небо затянуто тучами. Но над нами был круг ясного, голубого неба, в котором кружили три ворона. Удивительно, но это пятнышко двигалось вместе с нашей процессией.
В Рахманово отслужили еще один молебен – дали людям попрощаться со ставшим уже родным образом.
– Нам передали икону, и мы тронулись в обратный путь. И наш пятачок голубого неба шел над нами. Как только мы зашли в ограду храма Смоленской иконы Божией Матери, неожиданно весь двор осветил луч солнца. Это удивительное ощущение: все небо серое, а двор церкви залит солнечным светом. У нас даже фотография есть, – показывает снимок настоятель. – Такое вот чудо.
Сейчас богослужения в храме совершаются регулярно -–по выходным дням служат Божественную литургию, а по четвергам читают акафист святителю Николаю Чудотворцу.
– В Софрино всего около семидесяти домов, – рассказывает протоиерей Владимир Гончаров. – Ходят к нам и из близлежащих поселений, например, из Ашукино, но не много. Так что в зимний период приход пустеет – обычно на службы приходит человек пятьдесят-шестьдесят, только шестеро из которых живут в Софрино. Зато летом храм полон, на каждом богослужении присутствует 100–120 прихожан.
Для детей
Несмотря на то, что начальная школа уже давно переехала из здания храма, здесь продолжают учить детей.
– У нас работает церковно-приходская школа, – продолжает рассказ Владимир Гончаров. – Правда, в основном, летом. У нас две группы: для детей пяти-шести лет и для подростков в возрасте тринадцати-четырнадцати лет. Занятия проходят по субботам и воскресениям. Ребята изучают Закон Божий, есть уроки рисования. Также мы сотрудничаем с центром реабилитации для детей, который находится в Отрадном, проводим совместные мероприятия.
Сейчас в школе разрабатывается новая программа.
– Мы хотим проводить «деньрожденные» утренники для детей с разнообразными конкурсами, викторинами, представлением и, конечно, подарками, – поясняет мой собеседник. – Правда, не индивидуально, а по кварталам: для ребят, родившихся летом, осенью, зимой и весной.
Много здесь и уже ставших традиционными праздников и мероприятий.
– У нас есть такой праздник, день первоклассника, – продолжается рассказ. – Дети, которым предстоит пойти в первый класс, получают от нас в конце лета подарок, так называемый «набор первоклассника»: портфель, дневник, карандаши, ручки и другие канцелярские принадлежности.
Отмечают в храме и один из самых любимых в мире праздников – Рождество Христово.
– Каждый год в зимние каникулы у нас проходят детские ёлки, – улыбается священник. – Еще есть традиция: на Рождество мы раздаем детям цветные листы, на которых они пишут свои пожелания на будущий год. А в конце смотрим, у кого что сбылось.
В храме Смоленской Божией Матери заботятся о маленьких прихожанах не только в праздники.
– Детям обычно тяжело выстаивать службы, – поясняет настоятель. – Они не могут так долго молиться и слушать. Поэтому, пока ждут Причастия, они могут порисовать.
И действительно, на скамейках храма лежат листы бумаги, фломастеры, цветные карандаши, а на стендах, рядом с фотографиями, запечатлевшими самые яркие моменты приходской жизни, можно увидеть картины маленьких художников.
Традиции
За многовековую историю у храма Смоленской Божьей Матери появились и свои традиции.
– В конце XIX века, в 1892 году, в шестнадцати губерниях Российской империи свирепствовала холера, – рассказывает настоятель. – Не минула зараза и наши окрестности, люди умирали сотнями. И тогда, 1 июля, в День празднования Боголюбской иконы Божией Матери, была совершена Божественная литургия, затем – чин освящения воды, и крестным ходом под звон колоколов, с молитвами и песнопениями служители Церкви пошли по окрестностям. Все дома кропили святой водой, и болезнь стала отступать, смерти прекратились.
У нас в храме два престола: центральный Смоленской Божией Матери и боковой – святителя Николая. Но с тех пор и в память о тех событиях здесь отмечается день Боголюбской иконы Богоматери. И каждый год служится Божественная литургия, освящается вода, а по окрестностям проходит крестный ход.
Это не единственный день в году, когда священники посещают дома прихожан и кропят их святой водой – именно так с древности отмечается Яблочный Спас.
Как говорит отец Владимир, приход – это семья. А у каждой семьи есть свои, пусть небольшие, обычаи.
– На все приходские праздники, – на Пасху, Рождество, на оба праздника святителя Николая, в дни празднования Смоленской и Боголюбской икон Божией Матери, у нас проходят застолья, – улыбается настоятель. – На улице под деревьями накрываются столы.
И, как и в каждой семье, у всех свои обязанности.
– Прихожанки помогают нам с уборкой храма после богослужений, – поясняет отец Владимир. – А после мы вместе трапезничаем, обсуждаем волнующие темы, ищем ответы на вопросы. Такая вот воскресная школа для взрослых.
Паломники нашего времени
Еще одной чудесной традицией прихода Смоленской Божией Матери стали паломнические поездки.
– Два-три раза в год, обычно летом, мы обязательно куда-нибудь ездим, – рассказывает батюшка. – Собираемся с прихожанами, обсуждаем, кто где хотел бы побывать, определяем маршрут поездки.
– Если поездка дальняя, то нужен хороший автобус, – поясняет протоиерей Владимир. – Это дорого, и в группу тогда нужно собрать не меньше 40 человек. Если цель паломничества находится поблизости, то можно заказать два небольших автобуса или использовать личный автотранспорт.
За несколько лет прихожане храма побывали уже в Дивеево, Ярославле, Костроме, в Свято-Троицком Стефано-Махрищском женском монастыре, во Введенском Толгском женском монастыре, а с мужчинами священник молился на Афоне.
Чудесные иконы
Сегодня со стен храма Смоленской иконы Божией Матери смотрят из богатых окладов многочисленные иконы православных святых. Но так было далеко не всегда – после открытия церковь внутри была практически пуста.
– Когда я сюда пришел в октябре 1996 года, – вспоминает отец Владимир, – здесь не было даже штукатурки, а иконостас был бумажным. Нынешний строили уже при мне.
Сейчас о тех временах напоминает только небольшой кусочек каменной кладки, проступающий из-под белой штукатурки.
– Мы специально оставили его на память, – следует пояснение. – Чтобы не забывать, с чего все начиналось.
Сохранили здесь и память о тех далеких временах, когда церковь Смоленской Богоматери еще только строилась.
– Так как храм у нас постройки XVII века, – это барочная архитектура, – то и иконостас, и крест мы постарались выдержать в том же стиле, – улыбается священник. – Да и сам храм мы реставрировали так, чтобы сохранить дух старины.
В крест вделан камешек со Святой Земли, с горы Голгофы – подарок одного из прихожан церкви.
Неслучайным является и наполнение иконостаса, при этом многие иконы сами «пришли» в храм.
– Когда мы проектировали иконостас в 1998 году, то, памятуя историю, решили, что в нем обязательно должна быть Боголюбская икона Божией Матери, – делится настоятель. – Через пару недель после возникновения этой мысли к нам в церковь привезли отпевать старушку. После богослужения ко мне подошла ее дочь со словами: «Мама завещала передать в церковь две храмовые иконы из Боголюбова». Я поехал к ним домой, и каково же было мое удивление, когда я увидел эти образа. Пара: Боголюбская Божия Матерь и Спаситель.
Эти иконы – не единственные в Церкви Смоленской Божией Матери, у которых есть своя, удивительная история.
– Чудесным образом попала к нам икона Тихвинской Божией Матери, – показывает отец Владимир на один из образов. – Мне позвонил священник из соседнего прихода: «Привезли иконы. Приезжай». Это образа, которые были найдены в заброшенных во время войны деревнях, хуторах и селах. И среди них была эта – в очень плохом состоянии, с почти полностью утраченной золотой чеканкой, без оклада. Но я решил ее забрать. Мы проклеили образ и отдали на реставрацию знакомому мастеру в Москву.
В это же время в одном из столичных храмов затеяли ремонт, и старые киоты выбросили. Наш знакомый мастер собрал их и привез нам. Мы их почистили, отреставрировали в софринской мастерской. И один из них подошел к нашей иконе так, как будто был специально для нее сделан, без какой-либо подгонки. Вот так и нашли друг друга московский киот, отреставрированный в Софрино, и икона из Вологодской области, отреставрированная в Москве.
Икону святителей Иоанна Златоуста, Григория Богослова и Василия Великого с частицами их мощей храму пожертвовала семейная пара. Икону «Вера, Надежда, Любовь» заказал сам отец Владимир.
– Это не обычная икона, не канонический образ, – пояснил он. – Он выполнен по картине Виктора Михайловича Васнецова.
А вот икона преподобного Серафима Саровского тоже имеет свою необычную историю.
– В 1998 году накануне празднования дня памяти преподобного к нам в храм пришли две женщины, – вспоминает батюшка. – Они принесли эту икону со словами: «Нам очень срочно нужны деньги». За образ они хотели 500 долларов.
У нас не было таких денег, но я ответил им: «Оставляйте икону, я обращусь к людям, и в ближайшее время постараюсь с вами рассчитаться».
Я обратился к прихожанам, и к концу службы мы собрали как раз нужную сумму – такой вот подарок от преподобного Серафима.
Чудесна и история самого иконостаса.
– Когда мы его заказывали, за работу надо было заплатить десять тысяч долларов, – вспоминает настоятель. – У нас таких денег не было. И мы начали делать его поэтапно. К концу каждой части работы Господь посылал нам деньги – приезжал кто-нибудь словами: «Батюшка, я хочу вам помочь, сделать пожертвование». Так весь иконостас и сделали.
Вообще, Бог всегда помогает в таких делах, главное – верить.
Когда фасад реставрировали, была такая же история, договаривались на поэтапный расчет. И когда газ проводили – нам посчитали 640 тысяч рублей за 45 километров. А у меня на руках всего шестьдесят тысяч было. Я честно сказал об этом подрядчикам, но договор с нами все-таки заключили. Я отдал задаток, работы начались. И за те два месяца, которые они шли, мы силами прихода смогли собрать еще восемьдесят тысяч. А как следующий этап работ закончился, на нас вышел архитектор из «Росатома», и они нам помогли – перечислили 450 тысяч. Так что Господь не оставляет.
В храме Смоленской иконы Божией Матери находится очень много икон с мощами святых: Никиты Столпника Переславского, Паисия Галичского, Иннокентия Иркутского, Игнатия Брянчанинова, Петра и Февронии Муромских, благоверного князя Глеба Владимирского, Игнатия Ростовского, Феофана Затворника, Анатолия Оптинского, Даниила Переславского, святителя Филарета Московского (Дроздова), Кирилла и Марии, родителей преподобного Сергия Радонежского, и многие другие. Их привозят из паломнических поездок, собирают по российским монастырям, по другим епархиям.
– Например, мощи трех святителей и преподобного Сергия Радонежского нам отдал для храма наместник Троице-Сергиевой Лавры, - вспоминает отец Владимир. – А мощи преподобного Серафима Саровского привезли из Дивеево. Нам повезло: когда мы туда приехали, там шли реставрационные работы, и как раз открыли фундамент кельи святого. Так что кроме мощей мы привезли еще камушек от его кельи.
Необычный настоятель
У отца Владимира, а когда-то просто Владимира Александровича Гончарова, тоже есть своя, удивительная история. Он родился в Новочеркасске, в Ростовской области.
Начало 90-х годов, время начала возрождения Русской Православной Церкви. Владимир Александрович работал печатником офсетной печати в типографии. У него жена, ребенок…
– Это было в Приднестровье, в городе Бендеры, рассказывает свою историю батюшка. – Епископом в то время был владыка Викентий, ныне митрополит Ташкентский. А я был прихожанином кафедрального собора. В то время семинаристов не хватало, и епископ приезжал к нам, выбирал прихожан. Однажды он подозвал меня и спросил: «Ты не думал о том, чтобы пойти служить в храм?»
Таких мыслей у меня не было никогда. Я сначала работал на военном заводе, делал навигационную аппаратуру для военных самолетов и оснастку для ракет класса «земля-земля». Потом Михаил Горбачев стал активно разоружаться, заводы закрывались, и я ушел в типографию. В то время печатников офсетной печати было мало, и получал я неплохо. Словом, все было хорошо. Но раз епископ спрашивает, надо отвечать. Я и сказал: «Владыка, в таких вопросах самому принимать решение страшно. Благословите, я поеду к духовнику. Если он даст благословение, я приму это как волю Божию и пойду служить. Если нет, то все останется, как есть».
Духовник благословил меня, о чем я сразу сообщил владыке. Тот обрадовался, сказал: «Тогда завтра приходи в храм. Пока будешь учиться, мы тебя возьмем пономарем». Я пытался возразить, что меня никто так быстро с работы не отпустит. Но получил в ответ: «Я тебя благословляю завтра быть в храме».
Тут уж вариантов не было – приказы не обсуждаются. И я пошел на работу. Директор вполне ожидаемо ответил мне: «Мы тебя не уволим». В ответ на мой аргумент «меня благословили» он посмотрел на меня как на ненормального и сказал: «Два месяца будешь отрабатывать». Такое тогда было законодательство.
– Увольте меня по причине смены места жительства.
– Тогда две недели.
– Тогда по состоянию здоровья.
– Разве ты больной?
– Да, у меня проблемы с печенью, а здесь вредное производство, – это была правда, после армии я болел желтухой.
– Нужна справка.
Справку мне в тот же день дали в поликлинике, и меня уволили. Правда, чтобы никого не подводить, мы договорились, что в свободное время я буду приходить, консультировать, помогать, подрабатывать, пока мне не найдут замену.
Три месяца я прослужил пономарем. После чего владыка решил рукоположить меня во диаконы. Я упирался, сколько мог – было страшно, ведь это огромная ответственность, к которой я не был готов. У меня получилось отказаться в первый раз, во второй, в третий… Пока, накануне Благовещения, Ввладыка не оставил мне выбора. После службы он сказал: «Все, я тебя благословляю. Езжай в монастырь к отцу Дормидонту, исповедуйся, принимай присягу, завтра мы тебя рукополагаем».
Это было двадцать лет назад – в 1994 году.
Так я стал диаконом. Поступил заочно в Одесскую семинарию. А в 1995 году, в день празднования Казанской иконе Божией Матери, владыка Юстиниан рукоположил меня в иереи.
В октябре 1996 года, на последнем курсе семинарии, отец Владимир перевелся в Москву.
– Батюшка, а Вам не страшно было так круто менять жизнь?
– Страшно. До сих пор страшно.
Алена КАЛАБУХОВА
